Отель "Руби"
Шрифт:
— Это место было легендарным, — продолжает Лурдес. — Говорили, что здесь самый грандиозный бальный зал на всём Западном побережье. Люди приезжали сюда валом — сенаторы, актрисы, магнаты. Семья Элиаса, — при упоминании его имени она улыбается, — была в числе капиталовладельцев, которые объединились, чтобы построить этот отель. Более того, в ночь пожара в бальном зале чествовали именно их.
— Пожара, — повторяю я. — Они погибли?
— Да. Во время вечеринки по случаю первой годовщины бальный зал охватило пламя, — отвечает Лурдес. — Погибли все шестьдесят семь гостей. Никто не стал открывать двери, чтобы
— Какой ужас! — едва дыша, выговариваю я. По рукам ползут мурашки, мои глаза пробегают по остальным. Они с замиранием сердца ждут, когда Лурдес закончит историю.
— Владельцы быстро сделали реконструкцию — всё выглядело в точности так же, как до пожара. Словно его и не было вовсе. Здание продали, затем ещё раз. Не менялось лишь одно: вечеринка. Каждый вечер в бальном зале отель «Руби» устраивает вечеринку в память о погибших. Со всего мира сюда съезжаются люди, чтобы провести вечер в компании призраков. — Последнюю часть предложения Лурдес почти шепчет, а потом смеётся, когда видит, что ей действительно удалось нагнать на меня страху. — Поэтому Кеннет так заботится, чтобы всё было идеально, — качая головой, говорит она. — Иначе его вышвырнут вон.
— «Руби» — это приманка для туристов, — отзывается Джошуа. — Вечеринки должны посещать определённые гости, ну, чтобы поддерживать видимость. Тусоваться всю жизнь. В «Руби», — он горько усмехается, — ты можешь остаться на ночь. А можешь остаться навсегда.
Я так и не получила приглашения на вечеринку, в отличие от Дэниела и папы. Но не говорю им об этом. Потому что это как-то унизительно — я, что, недостаточно важный гость? Или Дэниел прав, и я кого-то сильно разозлила.
— Так вы думаете, здесь правда водятся привидения? — спрашиваю я.
Джошуа открывает переносной холодильник и достаёт ещё одну бутылку пива, откручивает крышку и отдаёт бутылку Лурдес. Она благодарит его, а потом отвечает на мой вопрос.
— Одри, в ту ночь в бальном зале заживо сгорело почти семьдесят человек. Думаю, кто-то был серьёзно ранен. Но не волнуйся, — она делает глоток, — они всего лишь привидения.
— За наш дом, — выкрикивает Таня. И снова все повторяют за ней этот тост и выпивают. Я смотрю на Лурдес, она улыбается мне поверх горлышка бутылки.
— Это значит никаких разговоров о работе в часы отдыха, — объясняет Лурдес. — Никаких разговоров о Кеннете, о наших жизнях за пределами «Руби». Это наши правила здесь, дома. Так работа легче переносится. — Она тянется к холодильнику и достаёт мне бутылку пива. Обычно я бы не стала пить вторую, но мне с ними весело. И мне нравятся их правила. Я не хочу говорить — как и думать — о своей жизни до и после «Руби».
Меняется музыка, а с ней и общее настроение. Сначала я не узнаю мелодию, но потом все начинают свистеть, словно весь вечер ждали только её. Песня слащавая, но, в то же время, я понимаю, почему она им так нравится.
— Кто вообще такое поёт? — спрашиваю я. Помню, мама оставляла её пару раз, когда играла радиостанция с классическим роком, но понятия не имею, кто исполнитель.
— Да чёрт его знает, — говорит Джошуа, словно это не имеет значения. — Это определённо восьмидесятые, а, по мнению
Он улыбается ей, но она уже на ногах, качается в такт музыке.
Начинается припев, и Таня подпевает, сначала тихо. Я смотрю на остальных, не зная как реагировать. Они подбадривают её, призывая продолжать петь. И тут Таня впивается в свою футболку, вторую руку протягивает в нашу сторону и во всё горло кричит слова. Мы дружно смеёмся, но Таня продолжает и обходит всех по кругу, чтобы спеть серенаду каждому в отдельности. Она совершенно вовлечена в процесс и поёт балладу так, как её нужно петь. В какой-то момент, Таня впивается руками в волосы и падает на колени. Это чертовски изумительно!
В итоге песня подходит к концу, становится тише, и Таня, едва дыша, поднимается на ноги. Она кланяется, как победитель. Толпа взрывается аплодисментами, а Джошуа свистит, вставив пальцы в рот.
— Эта песня никогда не устареет, — искренне замечает одна из девушек.
— Спасибо, — говорит Таня и плюхается рядом с Лурдес. — Я её просто обожаю.
— А я предпочитаю Билли Холидей, — говорит Джошуа и берёт себе ещё бутылку. — Ну или, знаешь ли, кого-то с талантом.
— Музыкальный сноб, — говорит Таня. Она наклоняется и быстро целует его в губы, и он облизывается в ответ. Внезапно я чувствую совершенную растерянность. Они, что, вместе? Я поднимаю бутылку, чтобы сделать глоток, но в ней пусто. Неужели прошло так много времени?
— Ещё будешь? — спрашивает Лурдес, когда я со звоном ставлю бутылку.
— Мне хватит, — отвечаю я. Начинается новая песня, та же самая, которую я слышала в бальном зале на вечеринке. Та же самая, которую я слышала ночью. И мне снова никак её не вспомнить. Я закрываю глаза и стараюсь отбросить всё остальное, но не могу разобрать слова. Мелодия звучит слишком медленно.
— Эй, — окликает меня Лурдес, вырывая из оцепенения. Я смотрю на неё, она возбуждена и прямо-таки пульсирует энергией. — Хочешь увидеть привидения? — шепчет мне подруга.
Я совершенно точно уверена, что не хочу, потому что ощущение такое, как будто вдоль позвоночника ползут вверх чьи-то пальцы. Но Джошуа слышит наш разговор и уже сияет безумной улыбкой.
— Не знаю, — отвечаю я, не желая быть полным ссыклом.
— Давай, Одри, — говорит Джошуа. — Ты здесь всего на несколько дней. Выжимай из них всё что можно. А это самая лучшая часть.
Ещё несколько человек вливаются в нашу беседу и уже прямо-таки гудят от волнения. Несмотря на то, что я не очень-то верю в привидения, «Руби» может заставить меня в них поверить. Но я не хочу, чтобы меня заставили поверить. Я хочу оставаться скептиком.
— Она боится, — смеётся Таня. — Ну чего тут бояться-то?
От смущения у меня пылают щёки — вот оно, давление сверстников — и я снова смотрю на Лурдес. Она поднимает брови, словно спрашивает меня, в игре ли я. Страх мой слабеет, а всеобщее возбуждение пробуждает моё любопытство.
— А ты правда видела привидения? — спрашиваю я Лурдес. Её ярко-красные губы расходятся в широченной улыбке.
— Вижу их всё время.
— Ни хрена себе, — бормочу я, вызвав у неё смешок. Затем смотрю на остальных работников отеля на крыше, что тусуются отдельно от нашей компании. Они продолжают болтать, смеяться, не обращая внимания на наш план по…