Отель «У призрака»
Шрифт:
– Ну наконец-то, мой хлопичек! Да ты похудел. Тебя там не кормили? А это, наверное, твоя Эльвира? Какая красавица, пекна кролёва! Ей не холодно в джинсах с открытой поясницей? А на таких каблуках по нашему снегу и шагу не пройдёшь – сверзишься, холера ясна!
Ну, это мамина манера, она ни капли не издевается, просто говорит, что думает. Я улыбнулся смутившейся Эльвире, показывая взглядом, что всё в порядке, маме она понравилась. Отец церемонно поцеловал ей руку на поляцкий манер, как это было принято у нас в прошлом веке.
Я прошёлся по дому, касаясь рукой стен. Потолки как будто
Мама между тем терпеливо объясняла Эльвире, почему мы сегодня не едим дома. Поляцкий обычай требовал двухдневного поста перед праздником тринадцатого снега. То есть стол накрывать будем завтра. Эльвира слушала, кивала, но скрыть голодное бурчание в желудке уже просто не могла…
Поэтому через полчаса я сказал родителям, что мы идём в корчму «Водой и вилкой».
– Там по-прежнему собирается весь городок?
– То так, слишком шумно, по-моему. И накурено, – поморщился отец, раскуривая трубку.
Мы с Эльвирой переглянулись – народ, шум, пьяные разговоры, короче, то, что нужно! Я уточнил номер телефона и зарезервировал столик на двоих.
Когда нам наконец удалось выбраться из дома, уже повсюду зажглись фонари. Просто мама решила показать Эльвире семейные альбомы. Причём сразу все, обрушив на мою девушку всю историю нашей семьи начиная с прапрадедушки с маминой стороны и прабабушки с прадедушкой с папиной. Даже я не видел и половины этих фотографий, на своё счастье…
А потом мы почти бегом шли по заснеженной улице. Падал снег, над головой горели звёзды, было очень романтично. Эльвира, в короткой белой шубке, шапке с меховой оторочкой с прорезями для рожек и высоких сапожках на каблучках, выглядела как принцесса из какой-нибудь зимней сказки!
Было невероятно приятно идти с ней, держась за руки, в полной тишине, под светом фонарей и ещё более уютным светом, льющимся из заледеневших окон маленьких домиков. Но её следующий вопрос разом сбил с меня всё идиллическое настроение. Она не виновата, просто…
– А твой брат приедет на праздник тринадцатого снега? – вдруг спросила она, задевая меня за живое. – Я спросила у твоей мамы, но она тут же перевела тему. Он что у вас, паршивая овца в семье? Ты вообще-то тоже молодец, шесть лет не навещать родителей! А они у тебя оригинальные такие и милые.
– Нет, мой брат умер. Но давай не будем об этом.
– Ой. Прости меня, я не знала.
– Ничего, – попытался улыбнуться я. – Кстати, мы почти пришли.
– Как? – Эльвира удивлённо огляделась, не видя никаких вывесок и других свидетельств того, что на этой улице может находиться хоть что-то близкое к корчме. Не говоря уже о самом шумном и популярном кабаке в городе. Это Полякия, нас надо знать…
Я тихо рассмеялся.
– Ты меня разыгрываешь?! – возмутилась она.
– Нет, любимая. – Я толкнул грязную дверь (её маскировали забитые гвоздями доски крест-накрест) и отодвинул ветхий, но тяжёлый ковёр, висящий здесь для шумоизоляции и от сквозняков.
Спустившись по трём ступенькам, мы оказались в большом зале с множеством тесно стоящих столиков. Кругом шумели, пили, пели и плясали. Обстановка
Через коридор можно было пройти в ещё один такой же зал с окнами, выходящими во внутренний двор, который будто бы служил живой иллюстрацией к тринадцатиснежным открыткам: резные металлические столики и стулья под заснеженными ёлками, на покрытых снегом столиках мерцают свечи-таблетки в круглых стаканах-подсвечниках.
У одного такого окна я и зарезервировал нам столик. Эльвира просияла: ничего подобного она не ожидала увидеть.
– Ирджи, я поражена. Это же настоящий адский уголок в снежной пустыне! Кажется, я начинаю влюбляться в этот городок. Скажи, какие ещё сюрпризы меня здесь ждут? Музей моделирования на самом деле окажется мастерской по производству ювелирных украшений для женского белья?
– Кто знает, кто знает, – хмыкнул я. – Всё-таки меня тут шесть лет не было, а в наших краях ни от чего не принято зарекаться…
Мы заказали чёрное пиво Varka и кровяную колбасу, а потом фляки, знаменитый суп из говяжьей требухи, журек в хлебе и свиные отбивные на зелёном перце, а на десерт штрудель по-кряковски. Для любого голодного чёрта эти названия звучат благословеннее поцелуя самой Лилит!
Пока мы ели, в центре расчистили круг для традиционного кряковяка. Эльвира никогда его не видела, но её глаза вспыхнули, когда все разделились на пары и стали притоптывать в такт. Музыка зажигала, не позволяя сидеть на месте. Varka требовала нарваться на приключения!
На моё неуверенное предложение, не хочет ли она пойти потанцевать, Эльвира счастливо взвизгнула, схватила меня за руку и потащила в круг. Она так быстро освоилась и так лихо подпрыгивала, что все улыбались, глядя, как мелькают в воздухе её сапожки.
Меня вдруг стали узнавать, ко мне подходили старые знакомые, все хлопали меня по плечу и явно рады были видеть. Разумеется, я тоже был рад…
Пока мы танцевали, я случайно заметил знакомое лицо. Оно мелькнуло в полумраке приватной комнаты, когда оттуда выходил официант, словно призрак из прошлого. Сердце как будто на секунду остановилось. Я думал, что никогда её больше не увижу. Но, возможно, я лишь надеялся на это, в глубине души чувствуя, что встретиться нам всё-таки придётся. И скорее всего именно поэтому мне и не хотелось сюда возвращаться…
Стараясь перекрыть шум музыки, я сказал Эльвире на ухо, что хочу передохнуть и заодно закажу нам что-нибудь выпить.
– Что ты будешь?
– Мне понравилось ваше пиво. Но можно попробовать чего-нибудь и покрепче. Лучше из местного. Ирджи, это просто восхитительный вечер! – Она от всей души поцеловала меня в губы, но я смотрел за её спину и практически ничего не почувствовал.
Только сейчас я обратил внимание, что некоторые посетители в чёрном по одному или по двое скрывались в приватной комнате. Просто я как полицейский привык замечать детали.