Отель
Шрифт:
Она вошла в зал стремительно, но вместе с тем как-то растерянно. Очень пыталась выглядеть уверенной, светской, но глаза, помимо ее воли, искали кого-то в толпе.
К ней подбежал Кампино, что-то сказал, она кивнула, рассеянно улыбнулась, подошла к своему столу и снова, теперь уже открыто, оглядела зал.
Ахмат словно гипнотизировал ее глазами – вот он я, посмотри на меня. Ты сразу все поймешь.
– Господа, прошу извинить меня. Но, как говорят в России, лучше поздно, чем никогда. Пожалуйста, наполните ваши бокалы. Я хочу произнести маленький
Зал благодушно зашумел, официанты забегали, наполняя вином бокалы гостей.
Чарли подняла свою хрустальную рюмку.
Глава 56
Вера Михайловна давно не ощущала себя так молодо, задорно, а главное – спокойно. Все произошедшее с ней за сутки приобрело для нее оттенок истории.
Контролер, сославшись на службу, употреблял каберне и находил, что оно удивительно напоминает ему одно калифорнийское вино, которое он когда-то пил вместе с отцом.
– Ничего удивительного. Это распространенный сорт винограда. Вино из него отличает вяжущий эффект и грубый запах сафьяновой кожи, – сообщила Вера Михайловна Долтону.
– Послушайте, леди, а не было ли в вашей семье виноделов? – уважительно изумился Долтон уже в который раз за этот вечер.
– Нет. Вино я пью редко, но в моем возрасте внезапно обнаруживаешь массу свободного времени. А с сегодняшнего дня его у меня появится значительно больше. Я ушла с работы.
– И правильно сделали. Пора заняться собой. В мире есть так много интересного, что мы пропустили, глаза разбегаются. Но, простите, почему вы говорите о возрасте?
– Это очень милый комплимент, – улыбнулась Вера Михайловна.
– Египет, Перу, Амазония… Столько мест, где хотелось бы побывать… А вы куда бы хотели поехать?
– Так далеко мои планы не простираются.
Она не хотела ему говорить про кризисы, сотрясающие нашу экономику, про деньги, безвозвратно потерянные в банке.
Долтон же, в течение всего вечера очаровывающийся этой женщиной, твердо решил, что непременно пригласит ее в поездку.
– Почему бы вам не показать мне Россию?
Теперь пришел ее черед удивляться:
– Это что? Бестактность или наивность?
– Но я совсем… не это имел в виду. Послушайте, вот прямо сейчас… Сию минуту… Чего бы вы хотели? О чем давно мечтали?
– Мы прекрасно сидим. Я давно мечтала посидеть в ресторане…
– Я имею в виду нечто большее, чем устрицы…
Вера Михайловна задумалась только на секунду.
– Большой театр. Я уже забыла, как выглядит Большой театр изнутри…
Сказала и вдруг рассмеялась.
– Ну и чудесно, ну и отлично. Сейчас мы закажем места…
Долтон посмотрел на часы:
– На первый акт, возможно, опоздали, но ко второму вполне…
– Вы думаете, это возможно? Здесь заказывают заранее, – усомнилась она.
– Я знаю волшебное слово, – подмигнул ей Долтон. – Доллар.
Она знала магию этого слова. Впрочем, на нее она не распространялась.
Долтон оставил ее буквально на несколько минут. Вера Михайловна потихоньку разглядывала посетителей ресторана, и это доставляло ей огромное удовольствие. Между близкими людьми существует такая игра: в определенный момент заметив, что человек о чем-то задумался, другой угадывает его мысль. Если вы угадываете процентов тридцать, значит, вы достаточно близки и знаете друг друга. Постольку поскольку у бывшей гардеробщицы было не так много друзей, то играть ей было крайне затруднительно. Да те, что были, для нее были отгаданы на девяносто процентов. Потому она создавала мысленные портреты, пользуясь, в сущности, тем же методом, что и Светлана, – одежда, обувь, жесты, говор, если повезет – словарный запас.
Вон тот джинсовый старик, чем то похожий на хозяйку гостиницы. Он уже достаточно подпил и зачарованно слушает проститутку.
Долтон не дал ей досмотреть разворачивающийся спектакль.
Он сообщил, что им предстоит присутствовать на другом.
У центрального входа в отель их уже ждала машина.
Всю дорогу до Большого Рэт говорил не останавливаясь. Почему-то все больше упирая на свой возраст. Дескать, вот почти прожил жизнь, а, оказывается, она прошла мимо.
Странно, подумала она, там в ресторане он не казался ей таким уж затурканным старичком. Да и при первой встрече утром поразили его на удивление живые глаза.
– … Каждый человек стареет в одиночку, в том смысле, что из-за своего возраста оказывается отделенным от других людей.
– А дети? Родственники? – мягко остановила она его излияния.
– При чем тут дети? У меня их, впрочем, и нет. А родственники? Те спят и видят, как бы растащить родное гнездо. Нет, я не о том… Просто мир вдруг сузился до невероятно крохотных размеров. Вот я сейчас в Нью-Йорке живу. Город огромный, а идти мне некуда.
Долтон разгорячился. Видно, его давно грызли подобные мысли.
Она, впрочем, его понимала. Это скрытое даже от себя признание, что ему надоело жить одному, что он мечтает о спутнице.
А я разве не мечтаю? – подумала Вера Михайловна. Я и Афанасия-то завела от одиночества, что уж тут врать самой себе.
Тпру, остановила она себя. Ишь куда тебя понесло. Ты же просто хотела отомстить этому вредному американцу. Что это за фривольные мыслишки?
– Что это я на вас нагнал тоску. Мы, кажется, приехали…
Они поднялись по ступеням, и Рэт сделал вид, что замешкался. Ему еще раз хотелось убедиться, что с фигурой у его спутницы все в порядок.
Им предстояло попасть ко второму акту «Аиды».
И эта опера тоже была о любви.
Словом, все одно к одному.
Глава 57
– Господа, сегодня у нас знаменательный день. Мы открыли новые горизонты для нашего отеля. Пять звезд – это не предел, на флаге Соединенных Штатов их пятьдесят, так что нам есть к чему стремиться… – Чарли улыбнулась улыбкой Шэрон Стоун.
Зал благосклонно внимал, даже Шакир кивал головой, все было мило, сплошной бомонд.