Отель
Шрифт:
Кристина в двух словах рассказала о состоянии Альберта Уэллса.
– Доктор еще не пришел, но, видимо, понадобится кислород. У нас ведь есть переносной аппарат, не так ли?
– Да, Крис, у нас есть баллоны с кислородом, но мы используем их только для автогенной сварки.
– Кислород есть кислород, – отрезала Кристина, вспомнив кое-что из рассказов отца. – И совсем не важно, в каких он баллонах. Не могли бы вы попросить кого-нибудь из своих ночных дежурных побыстрее доставить его сюда?
Инженер буркнул:
– Ладно. Да я и сам приду, лапочка, вот только натяну штаны. А то какой-нибудь шалопай еще откроет
– Поторопитесь, пожалуйста! – Кристина положила трубку и вернулась к постели больного.
Глаза у старика были закрыты. Он уже не задыхался, но словно бы и вообще не дышал.
В открытую дверь кто-то слегка стукнул, и в комнату вошел высокий худощавый человек. У него было длинное лицо, волосы на висках начинали седеть. Из-под темно-синего, несколько старомодного пиджака виднелась бежевая пижама.
– Аксбридж, – представился он тихо, но твердо.
– Доктор, – начала было Кристина, – вот только что…
Доктор кивнул и быстро вытащил стетоскоп из кожаного чемоданчика, который он поставил на кровать. Не теряя времени, он сунул стетоскоп под фланелевую рубашку больного и прослушал грудь, затем спину. Потом быстро вынул из чемоданчика шприц, надел иглу и отломил головку у маленькой стеклянной ампулы. Набрав жидкости в шприц, он наклонился над кроватью, засучил рукав ночной рубашки старика, скатал его в тугой жгут и приказал Кристине:
– Держите, чтоб не сдвинулся, и покрепче.
Тампоном со спиртом доктор Аксбридж протер кожу над веной и воткнул иглу. Кивком указал на жгут:
– Теперь можете отпустить.
Поглядывая на часы, он начал медленно вводить жидкость.
Кристина повернулась, пытаясь поймать взгляд доктора. Не поднимая головы, он сообщил ей:
– Аминофилин – для стимуляции сердца. – И снова посмотрел на часы, постепенно вводя лекарство. Прошла минута. Две. Шприц наполовину опустел. Результата пока не было.
– Что с ним? – шепотом спросила Кристина.
– Тяжелый бронхит, осложненный астмой. Думаю, у него уже бывали такие приступы.
Внезапно грудь старика приподнялась. И он задышал – правда, не так часто, как прежде, но глубже и спокойнее. Потом открыл глаза.
Напряжение в комнате разрядилось. Доктор вытащил шприц и стал его разбирать.
– Мистер Уэллс, – окликнула больного Кристина. – Мистер Уэллс, вы меня слышите?
Старик кивнул несколько раз. Глаза его снова с собачьей преданностью смотрели на нее.
– Вам было очень плохо, мистер Уэллс, когда мы сюда пришли. Это доктор Аксбридж, наш постоялец, он пришел помочь вам.
Старик перевел взгляд на доктора.
– Благодарю вас, – произнес он с усилием, вернее, не произнес, а выдохнул, но все же что-то сказал. Лицо его постепенно стало приобретать нормальный цвет.
– Если кого и нужно здесь благодарить, так это молодую леди. – Доктор холодно, натянуто улыбнулся. – Джентльмен еще не оправился, – заметил он, обращаясь к Кристине, – и без медицинской помощи ему не обойтись. Мой совет – немедленно отправить его в больницу.
– Нет, нет! Я не хочу в больницу! – мгновенно отреагировал старик. Он весь подался вперед, настороженно глядя на присутствующих, и даже выпростал руки из-под одеяла, которым чуть раньше накрыла его Кристина.
Просто удивительно, подумала она, как может измениться человек за какие-то несколько
Только сейчас Кристина впервые как следует рассмотрела его. Вначале ей казалось, что ему чуть больше шестидесяти, а сейчас она прибавила ему лет пять. Он был щупленький, маленький, сутуловатый, с тонкими, острыми чертами лица, что в целом придавало ему сходство с воробьем. Волосы, вернее, остатки волос он обычно зачесывал назад редкими седыми прядями, но сейчас они растрепались и взмокли от пота. В общем, он производил впечатление человека кроткого, незлобивого, даже выражение лица у него было какое-то извиняющееся, однако Кристина подозревала, что на самом деле это человек упорный и решительный.
Впервые она увидела Альберта Уэллса два года назад. Он неуверенно вошел в кабинет администратора – речь шла об ошибке, которую он обнаружил в предъявленном ему счете, а портье не соглашался с ним. Кристина вспомнила, что речь шла о сумме в семьдесят пять центов, и хотя кассир, как это всегда бывало в подобных случаях, когда клиент начинал спор из-за пустяков, предложил ему просто не платить этих денег, Альберт Уэллс желал непременно доказать, что произошла ошибка при подсчете. Терпеливо расспросив старичка, Кристина удостоверилась, что он прав, и, поскольку сама нередко испытывала приступы бережливости – правда, перемежавшиеся с чисто женским, неуемным транжирством, – она поняла его и почувствовала к нему уважение. К тому же, взглянув на скромный счет и на костюм старичка, явно купленный в магазине готового платья, Кристина решила, что он ограничен в средствах, возможно, живет на одну только пенсию и ежегодные наезды в Новый Орлеан являются, по-видимому, самыми яркими моментами в его жизни.
– Я не люблю больниц, – решительно объявил сейчас Альберт Уэллс. – Никогда их не любил.
– Если вы останетесь здесь, в отеле, – заметил доктор, – вам нужно обеспечить постоянную врачебную помощь и круглосуточное дежурство медицинской сестры. К тому же вам необходимо время от времени дышать кислородом.
– Но в отель можно пригласить медсестру, – настаивал старик. – Можно ведь, мисс, правда? – обратился он к Кристине.
– Полагаю, что можно, – ответила она. Видимо, Альберт Уэллс действительно не переносил больницы. Настолько, что даже забыл о своем обычном нежелании причинять беспокойство. Интересно, подумала Кристина, а знает ли он, сколько стоит частная медсестра.
В коридоре послышался шум, и разговор их прервался. Вошел механик в спецовке, везя на тележке баллон с кислородом. Следом за ним появилась квадратная фигура главного инженера; в руках у него были длинная резиновая трубка, моток проволоки и пластиковый мешок.
– Это, конечно, не больничное оборудование, Крис, – заметил он, – хотя, надеюсь, действовать будет. – Одевался он явно второпях – натянул брюки, рубашку и старый твидовый пиджак; рубашка была не застегнута, и из-под нее выглядывала волосатая грудь. На ногах у него болтались разношенные сандалии; на кончике носа, под высоким лысым лбом, висели очки в толстой оправе. Сейчас с помощью проволоки он начал прикручивать пластиковый мешок к трубке и одновременно велел механику, нерешительно топтавшемуся на месте: – А ну-ка, парень, ставь баллон у кровати. Если будешь шевелиться так медленно, боюсь, кислород придется давать тебе.