Отелло с кочергой (рассказы и повесть)
Шрифт:
А попробуй за километр различи невооруженным глазом.
– Женщина, - брякнул, чтоб жена успокоилась.
Но ей разве угодить.
– Тебе, - говорит, - кругом одни бабы мерещатся.
Рядом с нами девица сидела. Приятная девица, на коленях зонтик в чехле. Она говорит:
– Мужчина по правую руку от руководителя ансамбля на гитаре играет. Видите - плечистый.
Жене и этот вариант не по нутру.
– Если, - говорит, - где и плечистый, то, извините, в попе.
Парни, впереди нас сидящие, зашикали:
– Не мешайте, - говорят, - слушать! Из-за вас понять не можем - под фанеру поет или по-настоящему.
–
– говорю им.
– Видите, по сцене катается, как бревно на пилораме. Попробуй такие лиссажу выписывать да еще петь во все горло.
Парни со мной согласились, а соседка с зонтиком спорится:
– Кудрявый, - говорит, - честный певец, не из халявщиков. Живьем поет, видите, как работает!
Кудрявый действительно не посидит на сцене. Туда-сюда с микрофоном мотается, пот градом льется, через кожаные штаны проступает. Не жалеет искусства для народа.
– Видите!
– повторяет девица. Тут с верхотуры гайка на пятьдесят пять свалилась, между мной и девицей просвистела, подлокотник - в щепки, мне в бок - заноза толщиной в палец. Свитер и рубаху насквозь прошила.
Я и ойкнуть не успел - девица зонтик раскрыла, дальше концерт смотрит.
– Ничего себе, - говорю, - следующая гайка полетит, от вашего зонтика срикошетит и точно мне на макушку приземлится. И без того, - шучу, - масла в голове нет.
– А вы залазьте, - предлагает девица, - ко мне под зонтик.
Жена категорически против "залазьте".
– Спасибо, - говорит, - мы лучше в проходе досмотрим.
– Тогда лучше вообще домой пойти, - вылез я из-под зонтика.
– Тем более, - говорю, - у меня заноза в боку гноится начинает.
– Потерпишь!
– жена свое талдычит.
– В конце объявят участников концерта. Узнаем - мужчина или женщина справа от руководителя ансамбля на гитаре играет.
В конце и вправду объявили. Оказывается, Саша Крячко с правой стороны от начальника струны драл. А мужик Саша или женщина - ни слова ни полслова.
Лично мне наплевать, где у Саши плечистость больше накачена - вверху или ниже пояса. Тем более, пока с "Ледового побоища" возвращались, я под рубаху залез, занозу вытащил. Довольный домой вернулся.
Жена злая как ведьма. И с деньгами прокол, и Саша Крячко в голову влетел - клином не вышибить.
Дай, думаю, телевизором попробую. Включаю, а там начальник управления культуры отвечает на вопросы телезрителей. Жена за телефон.
– Кто, - спрашивает в трубку, - на концерте Кудрявого справа от руководителя ансамбля играл - мужчина или женщина?
– Справа от руководителя ансамбля, - доходчиво объяснил начальник культуры, - играл его заместитель.
Я еле успел телефон, в глаз мне летевший, поймать. Денек на мою голову выдался, то гайки в нее, то телефон...
Жена говорит:
– Не в тебя, в начальника культуры метила.
Повезло телевизору. И еще сказала:
– Завтра снова на Кудрявого пойдем. Пока не разберусь с гитаристом - не успокоюсь.
Но концерты отменили, и теперь у жены мозговая грыжа по поводу половой принадлежности Саши Крячко. Хоть из дома от этой грыжи беги. Так что развлеклись мы на халяву, как кур во щах.
ПЕРЕПОДГОТОВКА В ТУМБОЧКЕ
Перед кабинетом врача сидели две женщины. Одна в чешуйчато-блестящем жилете, у второй кудри были с густо-фиолетовым отливом.
– Радикулит только иглоукалывание берет, - горячо говорила фиолетово-кудрявая.
– Не скажите, - возражала блестящая, как в цирке, - трава мокрец - это дешево и сердито на сто процентов.
– Бабушкины сказки? Сами-то пробовали?
– Тут целая история с географией, - сказала женщина в жилете горящем, как тридцать три богатыря.
– У моей подруни муж Бориска. Орел, под два метра ростом. Как-то, лет десять назад, приносит домой повестку из военкомата отправляют на двухмесячные сборы в Тюмень, на переподготовку. Подруня, как путная, собрала мужа в путь-дорожку. От слез на вокзале и провожаний Бориска отказался. Подруня, между прочим, и не рвалась - не первый год замужем. Прощаясь, Бориска предупредил, что получку - работал токарем - цеховские принесут домой.
Женщина в сверкающем на все лады жилете поправила юбку на коленях и продолжила рассказ:
– В день мужниной получки соломенная вдова присмотрела ткань на платье и думает: "Что сидеть ждать у моря погоды, побегу-ка сама в завод за деньгами". У проходной запнулась об знакомого из Борискиного цеха. "Твой получил уже", - говорит знакомый. "Что ты мелешь?
– удивилась подруня.
– Он вторую неделю на сборах!" Мужичок замямлил, мол, ему показалось, в ведомости стоит Борискина подпись, хотя самого Бориску и вправду давно не видел. "Вот бестолочь!" - подумала на мужичка подруня, но изменила маршрут, для начала в цех, а не в кассу, порулила. В цехе народу пусто, кому надо в день получки торчать. Подруня через эту пустоту уже на выход навострилась, да вдруг кольнуло оглянуться. И странной показалась тумбочка у одного станка. Этакий металлический шкафчик, метр с небольшим высотой. Подруня к этой тумбочке подскакивает, дерг дверцу. Она чуть подалась, но сразу назад, как пружиной привязанная. Тогда подруня двумя руками ухватилась и рванула на всю мощь...
– Неужели?
– перебила ее женщина с фиолетом в кудрях.
– Ну!
– подтвердила догадку чешуйчато переливающаяся рассказчица.
– В тумбочке Бориска сидит. Глаза виноватые, нос на коленях. При его двух метрах и ста килограммах уместиться в такую шкатулку... "Негодяй!" - закричала подруня и хватает стальной пруток - проучить паршивца в этом капкане. Бориска не стал ждать прутком по голове, захлопнул дверцу и держит так, что не открыть. Подруня давай хлестать-грохотать железякой по тумбочке. Бориске не сладко внутри, но терпит. Пусть лучше барабанные перепонки страдают, чем красота лица. Подруня даже притомилась с прутком и глядь, рядом с тумбочкой замок лежит. Взяла и на два оборота закрыла Бориску. "Продолжай, говорит, - повышать военную и политическую подготовку!" Не успела до проходной дойти - доброжелатели доложили, с кем Бориска сборы проводит. Пошла моя подруня на место сборов и лахудре космы проредила. "Иди, говорит, - забирай своего военнообязанного вместе с тумбочкой!"
Дома начала Борискины вещи собирать, чтобы выставить за дверь, а тут его привозят в три погибели сложенного. В тумбочке под замком Бориску радикулит разбил. Заколодило поясницу - не вздохнуть не пискнуть. Но моя подруня молодец. Везите, говорит, его к той военно-полевой сучке, мне на него начхать. Но, оказывается, к той прости-господи Бориску уже возили. Инвалид ей даром не нужен. Дружки-товарищи оттартали Бориску на дачу. Благо время летнее. На даче Бориска нашел способ мокрецом лечиться. Два дня поприкладывал, и как рукой на всю жизнь сняло. Приходит через неделю домой. "Прости, - упал передо мной на колени, - больше не буду". А я ему: "Вот тебе Бог, а вот - порог!" И...