Отголоски судьбы
Шрифт:
— А это кто? — сестра кивком головы указала на объект своего внимания
По соседней аллейке шел мужчина аров пятидесяти. Среднего роста, крепкого телосложения, осанистый, с тяжелым пронзительным взглядом. Чуть позади, в полушаге от него шла молодая девушка аров двадцати пяти. Выше его почти на голову, с копной светло русых волос, белоснежной кожей и широко поставленными голубыми глазами. Она буквально светилась своей красотой и привлекала внимание проходящих мимо нее.
— Это правитель города, — ответил Дим, — и его дочь.
— Ух ты! — снова вставила свой комментарий
Естественно, он тоже его заметил, как и все, кто видел девушку в этот вечер. Второй такой же с самого Бала Цветов украшал запястье его величества. Вряд ли девушка надела столь заметную деталь своего туалета без разрешения. Особа, сумевшая удержать его величество около себя почти шесть миноров вряд ли была глупышкой.
Два одинаковых браслета с голубыми нефритами на двух разных запястьях. Столь неприкрытое признание отношений. Что бы это могло значить? К тому же из уст самого Аурино ни разу не прозвучало ни слова о своей фаворитке, что тоже было очень странно. Надо будет поднять этот вопрос.
— Спасибо, что взял меня к себе, — счастливо улыбнулась Элени, — ты самый лучший брат.
— А ты — самая большая подлиза.
Элени ласково улыбнулась. Он уже поднял было руку, чтобы приобнять сестру, но вовремя опомнился и слегка отстранился, соблюдая закон о запрете любой физической близости, даже между родственниками. Димостэнис вдруг вспомнил своего первого помощника и те выразительные эпитеты, которые Ориф любил отпускать по поводу неких традиций и правил Астрэйелля. Наверное, тот не всегда бывал не прав.
Виррон Диксеритти медленно проводил взглядом избранницу, скрывшуюся за дверью спальной комнаты. За окном поздняя ночь и уже давно было пора ложиться спать. Линоре опять нездоровилось, и они долго сидели перед камином в маленькой гостиной зале, вспоминали их знакомство, первые встречи, расставания, храм Зелоса, где их благословили. Разговаривали с причиной ее недомогания и уговаривали быть более приветливой к будущей маме. Наконец она немного успокоилась. Зевая, сказала, что хочет спать и ушла.
Виррон остался сидеть в кресле, смотря на огонь. Он уже не знал радоваться, что она есть в его судьбе или нет. Ведь еще совсем недавно в его жизни была всего одна страсть — борьба с имперцами. Теми, кто тридцать с лишним аров назад устроил репрессии, в которых погибла его семья и все близкие люди. Тогда в Астрэйелле у людей, прогнувшихся под гнетом расправ, был один шанс — сосед на востоке. Пусть добраться туда было почти невыполнимой задачей. Его и еще нескольких как он, совсем маленьких детей сумели спрятать, когда в их двери стучали каратели, а потом переправить в безопасное место.
Виррон вырос в приемной семье, где его новая мама была обычной смертной, а отец — одаренный. Не самый сильный, но первое время Виррон в ужасе забивался под кровать, когда он возвращался домой, лишь бы не видеть глаз с ободком другого цвета, сияние кожи, мягкую, почти неслышную походку. Со временем мальчик научился не замечать всего то, что его так пугало под ласковостью взгляда и теплом улыбки. Так же как привык видеть и всех других с отличительными чертами, но так и не смог смириться.
С самого детства его страстным желанием было служить родине. Эту мечту было выполнить не сложно, так как долина, живущая на осадном положении, всегда нуждалась в воинах и защитниках. С арами он понял, что от него не так много проку, даже несмотря на то, что он продвинулся по службе и имел звание и должность. Это не было достижением цели. Войны с империей так и не случилось, значит, он всего лишь в запасе. Молодой человек стал добиваться, чтобы его заметили другие службы, те кто день от дня вел иную, более перспективную, тайную борьбу с общим врагом.
Его мечта сбылась. Правда первое же задание стало тяжелым испытанием. Ему пришлось вернуться в Эфранор и вновь жить среди своих мрачных воспоминаний и ненависти, которая не угасла с прошедшими арами.
Грело душу лишь одно. Его цель. Задача, которая перед ним была поставлена. Внушить людям без дара идею о создании отдельного государства. Положить начало войны между шактами и смертными. Ослабить империю, подорвать ее мощь изнутри, изнурить в междоусобной бойне. Смотреть, как они убивают друг друга, как рекой течет кровь шактов, как рушится величие тех, кто привык считать себя почти Богами.
В дверь негромко постучали. Виррон непроизвольно передернул плечами. Поздно. Оттого более неожиданным и неприятным был этот стук. Мужчина поднялся с кресла, открыл дверь, встречая незваного гостя. Волосы на затылке встали дыбом и мурашки противно поползли по позвоночнику, когда он натолкнулся на взгляд серых глаз и ярким искрящимся серебром ободом.
— Доброго вам вечера, ларри, — мягко улыбнулся пришедший, — не пригласите меня войти?
Виррон уже давно вырос и совсем давно перестал залезать под кровать, трясясь от страха. Однако то ли неспешные разговоры с избранницей, то ли переживания за ее благополучие лишили его самообладания. А может слишком большая разница была между льдом в этих глазах и доброжелательной улыбкой на губах.
— Я никого не жду этим вечером, — неприветливо ответил он.
Впрочем, гостю его ответ был не нужен. Он уже прошел в дом, обернулся, остановив пронзительный взгляд на хозяине дома.
— Разве люди не могут прийти друг к другу в гости просто так? — поинтересовался нежданный гость.
— Люди? — едко переспросил Виррон. — Люди, — еще раз выделил он это слово, — наверное, могут.
— Вы себя не считаете человеком? — насмешливо протянул шакт и, обойдя небольшое помещение, сел на кресло, которое еще недавно занимала хозяйка дома.
— Вопрос в том, кем я считаю тебя, — уже не надо было скрывать свое отношение. Просто так в дом скромного воспитателя вряд ли кто пришел, тем более в такой час, значит, нет смысла быть вежливым.
— И кем же? — с самым живым, неподдельным любопытством поинтересовался гость.
— Кровопийцей и убийцей, как и других, тебе подобных, — Виррон узнал его. Один из псов императора, нет самый главный пес. В княжестве его считали еще более опасным, чем сам правитель. Теперь он в его доме со своей улыбочкой. А в соседней комнате спит Линора.