Откат к "заводским настройкам"
Шрифт:
— Держите, — в дверях показался Леня и принялся выкидывать на крыльцо табуретки.
Вскоре мы все расселись на лужайке, а Леня принес еще из дома кружки, и мы разлили по ним остатки пива из трехлитровой банки.
— Ну, за знакомство! — Отсалютовал своей кружкой хозяин дома.
Я взглянул плескающийся в моей кружке напиток, насыщенно янтарного цвета и вдохнул его терпкий солодовый запах. Твою же медь, как этот напиток отличался от привычного мне «жигулевского» в бутылках, с явным серым осадком на дне. Я сделал глоток — непередаваемо!
— А? А? Как,
— Охренительное пиво! — выдал Патлас, чем вызвал покровительственные улыбку у Лени и Славки.
— С утра привоз на точке был, — сообщил Леня. — Свежак! И разбавить еще не успели. Божественный нектар! — произнес он, опустошая тару. — Жаль только, что закончилось…
— Так мы сейчас метнемся, — заверил его Славка, — еще возьмем! На такой жаре пару-тройку литров уговорить — как нефиг делать! А к вечеру чего покрепче сообразим… Лень, можно че-нить импортное для пацанов сообразить? — спросил он. — А-то разбавленное шило жрать уже никакой мочи нет! А в магазинах уже давно полный голяк с бухлом, да и талонов нет.
— Решаемый вопрос, — кивнул Леня, — были бы моньки.
— Этого добра есть немного, — покопавшись в карманах, сказал Славка, — на разок хорошо погудеть — хватит!
— Ну, тогда тару в руки и до точки! — Хлопнув себя по коленкам, Леня стремительно поднялся с табуретки и вновь зашел в дом.
Вернулся он одетым в слегка потасканную футболку, со значком «Спартак» на груди и с авоськой в одной руке, в которой болталось две пустых трехлитровых банки, а в другой руке — двенадцатилитровое эмалированное ведро, закрытое крышкой. — Другой тары нет, — виновато развел он руками, всучивая мне ведро.
— Да нам и этого хватит, — прищурив один глаз, произнес Славка. — Десятка в ведро, чтобы не расплескать, и три трешки, — он засунул еще одну пустую банку в авоську. На пятерых должно хватить…
— Ну, да, — согласился с ним Леня, — до вечера продержимся. За мной, — распорядился он, направляясь к тыльной стороне барака.
— Где брать будем? — поинтересовался у него Славка.
— В ларьке у фуникулера, — ответил Леня. — Я уже сегодня там притаривался с утра.
— Неплохой пивасик, — согласился Славка, — если еще сильно не разбавили.
— Сильно еще не должны были, — бросив взгляд на наручные часы, произнес Леонид, — только-только обед… Вот к вечеру остатки могут действительно в ослиную мочу превратиться.
Мы обошли бараки, проскочили небольшой захламленный пустырь и уткнулись в подпорную бетонную стенку, за которой располагались какие-то живописные развалины явно старинного каменного дома, огороженные неопрятным дощатым забором.
— Так ближе, пацаны, — объяснил выбор дороги Леня. — Если обходить — заманаемся в горку шпилить!
Ну-да, ну-да, припомнил я свой подъем вверх по Лазо. Еще одного такого подъема наш пухлый Леньчик точно не переживет. Мы, помогая друг другу, поднялись по бетонным блокам наверх и перелезли через забор. Толстые стены здания, сквозь которое мы пошли к виднеющейся сквозь пустые оконные проемы улице Суханова, местами обвалились,
— Фуникулер, — подтвердил мою догадку Славка, перебегая оживленную улицу. — Давайте за мной!
Не доходя до метров двести здания фуникулера, у металлического сварного ларька стояла, не смотря на самый разгар рабочего дня, длиннющая очередь страждущих в этот жаркий денек хлебнуть освежающего напитка. В основном в очереди топтались мужики, разной степени потасканности, вооруженные пустыми бидонами, всевозможными банками и бутылками, в общем, кто во что горазд.
— В рот компот! — обреченно выругался Патлас, да мы тут как раз до вечера и прокукуем!
— Не ссы, Алеха, прорвемся! — покровительственно хлопну его по плечу Леня. — Мы же не лошары, чтобы в общей очереди жопами тереться… — И он, невзирая на возмущенные окрики и недовольные взгляды толпящегося народа, принялся проталкиваться сквозь толпу к далекой амбразуре ларька.
Мы, недолго думая, скорчили морды кирпичом и пристроились ему в фарватер. Стоявшие в очереди мужики, хоть ворчали, но безропотно пропускали нашу веселую гоп-компанию. Связываться с пятерыми здоровыми лбами, ведущими себя нарочито нагло, никто не хотел. При ближайшем рассмотрении стало заметно, что у заветного окошка тусуются одни и те же рожи — бичеватого вида типки, дозировано пропускающие заветному кранику кого-нибудь из общей очереди. Однако, за небольшую мзду они проталкивали к окошку своих протеже — тех, кто не хотел часами толкаться в общей очереди. Дело было поставлено на наезженную колею, и по всей видимости, приносило неплохие плоды — бичи уже пребывали в добром подпитии. Едва мы проломились до заветного пятачка перед кормушкой, как Леню кто-то грубо схватил за плечо, тормозя его стремительное движение.
— Ты куда прешь, чепушила? — раздался за его спиной сиплый и пропитый голос. — Разуй зенки — очередь тута!
Леня бросил беглый взгляд на руку с татуированными пальцами, но съезжать с темы, даже и не подумал.
— Ты на кого моросишь, плесень? — бросил он, подняв глаза на заросшего недельной щетиной довольно-таки крепкого бича. — С какого такого перепуга залетный чушок на моем районе распоряжаться будет? — добавил Леня, недобро ощерившись.
Бич, не ожидавший такого резкого наезда от невысокого и щуплого мужичка, даже поначалу опешил от такой неслыханной дерзости.
— Ты… ты кого чушком обозвал, баклан? — наконец выдавил он.
— Возможно, с чушком, это я погорячился, — произнес Леня, еще раз взглянув на татуировки перстней на пальцах бича. — Есть у меня сомнения по поводу твоего «черного квадрата»[1]. Уж, не парашник ли ты, дядя? А то так и зашквариться недолго!
— Да я тебя, суку, за такую заяву на лоскуты… — заревел бич, но Леня ловко ухватил его клешню за большой палец и резко его вывернул. — Бля! — охнул бичара он боли, позабыв про угрозы.