Откат к "заводским настройкам"
Шрифт:
«Точно, мне же на почту нужно!» — вспомнил я. Поковырявшись в карманах, я вытащил на свет божий горсть мелочи — все, что у меня осталось от наличности после выкупа Верблюда из КПЗ.
— Пацаны, у кого еще мелочь осталась? — спросил я друзей.
— А зачем тебе? — Патлас тоже пробежался по карманам и выудил несколько завалящихся там монеток. — На нормальную жратву все равно не наберем, — печально заметил он. — Если только хлеба купить…
— Вот, — Леньчик без вопросов протянул мне пятнадцать копеек, — больше нету.
— Да не, не на жратву, — ответил
— Слава богу, у нас предки попроще к этому относятся, чем твои! Держи, — он ссыпал свою медь мне в ладонь.
— Спасибо, пацаны! — от души поблагодарил я друзей, расставшихся с действительно последними деньгами. Но эта сумма была настолько мизерной, что я засомневался, хватит ли мне на телеграмму. — Я скоро… — И я побежал к зданию Главпочтамта.
Ухватив со стойки пустой бланк, я принялся его заполнять. Но я соврал парням, что собираюсь послать телеграмму матери. Телеграмму я должен был отбить совсем другому человеку, иначе моя совесть не даст мне спокойно жить. После всех «волшебных приключений», неожиданно свалившихся на мою голову, я начал внимательнее относиться к собственным «пророчествам». Похоже, что они реально имеют место быть…
Поэтому слегка подрагивающей рукой я нацарапал на бланке адрес получателя: Латвийская ССР, Тукумский район, п. Плиеньцименс… Откуда я все это знал? Думаю, что эти знания принадлежали моему «подселенцу», как назвал мою «взрослую» ипостась майор Зябликов. На этом мои знания закончились — ни названия улицы, ни номера дома я не знал, поэтому дописал — «до востребования». Думаю, что такого известного на весь Союз человека должны знать на поселковой почте, и телеграмма обязательно найдет своего адресата. А адресат ни кто иной, как Цой, Владимир Робертович, известный поэт, композитор, актер и певец. Ну не мог я не попробовать изменить судьбу этого выдающегося человека, которому осталось совсем немного…
Я задумался, что же написать ему в сообщении.
«15.08.90 Рыбалка-ДТП 12–28 35 км трассы «Слока — Талси». Следи за собой, будь осторожен!»
В голове зазвучал знакомый мотив:
Сегодня кому-то говорят: "До свиданья!"
Завтра скажут: "Прощай навсегда!"
Заалеет сердечная рана.
Завтра кто-то, вернувшись домой,
Застанет в руинах свои города,
Кто-то сорвётся с высокого крана.
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Завтра кто-то утром в постели
Поймет, что болен неизлечимо,
Кто-то, выйдя из дома, попадет под машину.
Завтра где-то в одной из больниц
Дрогнет рука молодого хирурга,
Кто-то в лесу наткнётся на мину.
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Ночью над нами пролетел самолёт,
Завтра он упадёт в океан,
Погибнут все пассажиры.
Завтра где-то, кто знает где?
Война, эпидемия, снежный
Космоса чёрные дыры.
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Следи за собой, будь осторожен!
Следи за собой!
Следи за собой!
Следи за собой!
Да, Витя, похоже, предчувствовал скорый уход. Не зря во многих его песнях прослеживается тема скоропостижной и неожиданной смерти. Пойми, о чем я хочу сообщить тебе, Витя! Только пойми…
Отстояв небольшую очередь, я просунул бланк в окошко оператора. Невзрачная тетка в очках, прочитав мое сообщение, лишь хмыкнула:
— Странное какое-то послание…
— Сколько с меня? — стараясь казаться невозмутимым, спросил я её, чтобы сменить тему.
Остатков мелочи едва-едва хватило, чтобы расплатиться. Но хватило. Буду надеяться, что телеграмма все-таки дойдет и поможет… Ну, а там, как Бог рассудит… Вздохнув с облегчением, словно с моих плеч упал тяжелый груз, я вышел на улицу. Пацаны все так же тусовались у черного входа в ожидании Лени, а он, что-то задерживался.
— Отправил мамке отчет? — поинтересовался у меня Патлас, прикрыв рукой глаза от слепящего утреннего солнца.
— Отправил, — ответил я. — Че, Лени еще не было?
— Как видишь, — печально развел руками Кучерявый. — А у меня уже в животе бурчит…
— У меня тоже, — подключился Леньчик.
— А тебе, вообще-то, полезно поголодать, толстопуз! — зацепил Леньчика Патлас. — Стройнее будешь!
— Отвали! — лениво отозвался тот, еще с младших классов привыкший к таким вот подколкам. — Пока толстый сохнет — худой сдохнет! — выдал он старую бородатую истину.
— Че, проголодались, троглодиты? — В дверях появился слегка растрепанный Леня, на ходу застегивающий ширинку на брюках и поправляющий мятую рубашку. — Эта стерва меня попросту измочалила! — устало сообщил он, отирая блестевшее от пота лицо. — Два раза пришлось кончить, чтобы эту суку, помешанную, удовлетворить…
— А чего меня не позвал? — делано обиделся Патлас. — В два лица, вернее хера, мы её побыстрее отжахали! А то жрать охота…
— Уговорил, красноречивый, — ухмыльнулся Леня. — В следующий раз обязательно тебя с собой прихвачу. Только, чур — ты спереди пристраиваться будешь.
— Да пох! Слепим сочный бутеброд с начинкой из потного и горячего бабского тела!
— Да ты прямо террорист! — Леня удивленно покачал головой. — Ладно, поживешь с мое — поостынешь мальца. Это в тебе подростковая сексуальная неудовлетворенность плещет…
— Да так плещет, что яйца горят! Только и крутиться в голове, как присунуть по самые помидоры какой-нибудь влажной крале…
— Присунешь еще, деятель, — пообещал Леня. — Сколько еще без бабала сидеть будем — хер его знает… Так что к Тоське, думаю, еще не раз обращаться придется. Хм, — улыбнулся он, — первый раз в жизни за еду трахался… Даже не так, меня за еду трахали… Странные чувства… Даже на зоне я так низко не опускался.
— Да не парься! — оптимистически заявил Алеха. — Хорошим потрахушкам завсегда радоваться надо!