Отказной материал
Шрифт:
За пять минут до назначенного срока Вова остановил свою «семёрку» около нужного перекрёстка. Он успел принять душ и побриться. По дороге купил букет из трех шикарных роз. Пусть учительница порадуется. В конце концов, она была баба совсем не вредная, хотя и вызывала несколько раз его родителей в школу.
Оглядевшись, Вова почти сразу заметил Аллу Сергеевну. Заметил и приятно удивился. Она действительно не постарела. Выбеленные волосы аккуратно уложены, худощавое лицо с правильными чертами лишь слегка тронуто косметикой, только чувственные губы выделены яркой помадой. Длинный, светло-серый пиджак и короткая юбка того же цвета, открывающая стройные ноги. Нет, выглядела она намного моложе своих тридцати с небольшим лет.
Выйдя из машины, он двинулся к ней, неся букет перед собой и широко улыбаясь. Заметив его, она тоже улыбнулась и пошла навстречу. Остановились
— Спасибо, Вовочка!
Он небрежно махнул рукой в сторону машины, потом распахнул перед ней дверцу, помог устроиться на сиденье и сел за руль. В этот момент он снова ощутил себя Вовой-школьником, толстяком, отличником и, в общем-то, неплохим и добродушным парнем. Ощущение пропало спустя секунду. Вставляя ключ в замок зажигания, он опять обратил внимание на её ноги и подумал, что, очевидно, именно эта плата будет предложена ему за решение какой-то проблемы. Задумчиво посмотрев учительнице в лицо, вслух он сказал совершенно другое:
— Алла Сергеевна, тут недалеко есть приятный ресторанчик. Я приглашаю вас туда позавтракать и заодно обсудить ваш вопрос.
Она, естественно, согласилась. Мягко взяв с места, Вова направил свою «семёрку» в конец Московского проспекта. Дорога заняла минут десять. Он в основном молчал. Алла Сергеевна рассказывала ему, что по-прежнему работает в школе, в той же самой, и ведёт выпускной класс. Скоро экзамены. А в сентябре они планируют провести вечер встречи, и надо, чтобы он, Вова, обязательно пришёл. Интересно ведь повидаться с одноклассниками, посмотреть, кто кем стал. Сидоров из параллельного класса — услышав фамилию парня, Вова смутно припомнил его лицо — недавно погиб в Чечне. И ещё двое там воюют, но пока живы-здоровы. Соколова Света собирается замуж выходить.
В поведении учительницы угадывалась некоторая растерянность. Видимо, она так и не определилась, как ей себя вести с Вовой: как со своим бывшим учеником или как с обычным взрослым мужчиной. Тем более что ещё и просить его придётся.
К сути дела они подобрались, только когда официант подал кофе. Закурив длинную ментоловую сигарету, Алла Сергеевна тронула тонкую фарфоровую чашечку и начала рассказ:
— Вова, я в безвыходном положении. Просто не знаю, что делать. Понимаешь, у меня с мужем отношения давно уже… Просто привычка друг к другу. Интересов общих нет. Когда за него выходила, он был курсантом, интересным, образованным. Потом его уволили по сокращению, и он никак не мог на работу устроиться. Начал пить. Сейчас вроде бы нашёл какое-то место, и платят неплохо, но у нас уже всё прошло. Как мужчина он… Мне его не хватает! Он это понимает и злится. Ревнует меня ко всем без разбора. Но это же глупо, ты понимаешь. В общем, два месяца назад я случайно познакомилась с одним мужчиной. Его зовут Игорь Петрович Юрьев, он работает в нашем роно. Я сначала и не думала ни о чём таком, просто мне интересно с ним было общаться, но он настаивал, и мы начали встречаться. Понимаешь, мне даже казалось, что он именно тот мужчина, который мне нужен. Короче говоря, я ему верила. Месяц назад он попросил найти ему пятьсот долларов. Говорил, что нужно очень срочно и всего на неделю. И я нашла. Не хотела, но он смог меня уговорить. Немного у меня самой было, остальное заняла у подруг. Отдала ему. Он взял, но отдавать теперь не собирается. Встречаться со мной не хочет. И по телефону говорить отказывается. Отвечает, что занят, и бросает трубку.
Алла Сергеевна затушила в пепельнице окурок, взяла чашечку и сделала глоток. Вова тоже пригубил кофе. Он уже понял, о чём его сейчас попросят, и решил, что выполнит просьбу. В конце концов, стоить это ему не будет ничего, но принесёт приятные плоды.
— Короче говоря, — Алла Сергеевна поставила чашечку на блюдце, — Игорь так и не собирается мне ничего отдавать. В последний раз он мне сказал, что занимается каким-то бизнесом и «попал» на деньги. Ему сейчас не до меня, но потом, когда он разберётся со своими проблемами, все мне отдаст. Последний разговор был позавчера. Я потребовала, чтобы он вернул мне хотя бы часть. Он послал меня подальше, сказал, что, если буду ему надоедать, он вообще ничего не отдаст. Предложил пойти в милицию или в суд. Все равно, говорит, ты ничего не докажешь, нет ведь ни расписки, ни свидетелей. Только мужу придётся объяснять, как и зачем дала деньги незнакомому мужику… Для меня это очень большие деньги. — Алла Сергеевна вздохнула. — Я зарабатываю около четырехсот тысяч, муж получает долларов двести. Нам в общем-то хватает, но лишних денег нет,
Вспоминать о своём визите в милицию Алла Сергеевна не хотела. После последнего разговора с Игорем она провела бессонную ночь, пытаясь найти решение проблемы. Муж вернулся домой поздно, наскоро перекусил, ругая своё начальство и войну в Чечне, потом они занялись любовью, и он, удовлетворившись один раз и не обращая больше внимания на жену, отвернулся к стене и захрапел. Алле Сергеевне близость с супругом никакой радости не принесла, но она уже давно к этому привыкла. Храп мужа раздражал, и, пихнув его локтем, она посвистела ему над ухом, после чего противные звуки прекратились, но легче думать от этого не стало, и решения финансовой проблемы не находилось.
Положение её действительно было тяжёлым. Пятьдесят долларов у неё было своих, по сотне она заняла у двух подруг, работающих с ней в одной школе, а остальное одолжил бывший любовник, репортёр одной из местных газет. Подруги сами жили небогато, полмиллиона рублей значили для них много, особенно в связи с предстоящими отпусками, и дать деньги они согласились, только получив твёрдые заверения, что баксы вернут им в оговорённый срок. Срок давно миновал, и обе подруги свои претензии высказывали все громче и громче. Претензии адресовались исключительно Алле, а не Игорю, которого они тоже знали, и сводились к следующему: раз, дура, сама влетела, то и выбирайся сама, а не подставляй других! Репортёр взял с неё расписку. О просроченном долге он пока не напоминал, но Алла знала, что он крайне щепетилен в денежных вопросах и как-то связан с «чёрной» преступной группировкой, обладающей колоссальными возможностями, но, в отличие от других, не выставляющей эти свои возможности напоказ.
Деньги надо было срочно отдавать, но отдать их она не могла. Перебрав всех своих знакомых, Алла с сожалением поняла, что реальной помощи в данной ситуации ей ждать неоткуда. Тот же репортёр обладал достаточными возможностями, чтобы заставить Игоря вернуть долг. Но гораздо проще и выгоднее ему будет «наехать» на неё. Они ведь и расстались после того, как он попросил её обслужить двух приезжих азербайджанцев, положивших глаз на симпатичную блондинку с высшим образованием.
Алла прожила тридцать один год, окончила институт, исправно отрабатывала свою грошовую зарплату, имела мужа и массу интересных знакомых, но не обладала ни опытом, ни знаниями, ни связями, чтобы разрешить возникший вопрос. В глубине души она сознавала, что сама загнала себя в тупик и жаловаться теперь нечего, но легче от этого не становилось.
На следующий день после уроков Алла отправилась в ближайшее к школе 3-е отделение милиции. Особых надежд на помощь она не питала, но надеялась получить хотя бы дельный совет. Отделение располагалось в трехэтажном особняке старой постройки и имело довольно непрезентабельный вид; впечатление усугубляли несколько брошенных перед входом разбитых машин, пара обшарпанных «уазиков» и бородатый пьяница, скребущий веником асфальт перед крыльцом. На крыльце стоял пузатый старшина в зелёном бронежилете и с автоматом, курил «Беломор» и смотрел на мир усталым взглядом.
Миновав крыльцо, Алла оказалась в коротком тёмном коридоре, слева от которого располагалась дежурная часть. Толкнув дверь, она вошла в «дежурку», поразившую её размерами, пустотой и бедностью. В одном углу громоздились ящики с помидорами и куриными окорочками, в другом стояла скамейка, явно выдранная из зрительного зала какого-то кинотеатра, на которой сидели четверо кавказцев. Они весело зубоскалили на своём непонятном языке и грызли семечки, следя, чтобы ни крошки шелухи не упало на пол. «Дежурка» была разделена на две половины невысокой фанерной перегородкой. По одну её сторону, за пультом, сидел майор с пышными чёрными усами и приколотой к кителю табличкой с надписью «Дежурный», с другой стороны стоял сержант в заношенной форме и стоптанных ботинках. Над его задним брючным карманом из-под куртки высовывалась затёртая кобура с лопнувшим швом, а на полу, около ног, источала острый запах бензина металлическая канистра. Майор и сержант азартно ругались по поводу лимита на топливо, невыполненных заявок и обеда — каждый хотел пообедать, но оба сразу уйти никак не могли. Появление Аллы, неуверенно остановившейся перед барьером, впечатления не произвело. Скользнув по ней взглядом, майор пожаловался, что за полдня не выпил и чашки чая, переключил что-то на пульте и лишь затем строго спросил: