Отказной материал

Майоров Сергей

— Машина у них какая?

— У Олега раньше «копеечка» была, белая. Битая вся, он её продал недавно. А последний раз я его на «рафике» жёлтом видел, тоже старом.

— А это кто? — Костя показал фоторобот.

— Не знаю. — Повертев карточку в руках, Стас пожал плечами. — Похож на одного, он со мной в одной зоне сидел, за разбой. Но его деревом придавило, в самом конце срока. Не, не знаю.

Самое страшное было позади, и Стас чувствовал себя уверенней, становился раскованней и разговорчивей, даже попросил закурить. Стас был судим два раза, и оба раза его ловили только потому, что кто-то из знакомых или подельников его «закладывал». По крайней мере, Стас считал именно так. Впоследствии ему и самому не раз приходилось «сдавать» операм

ценную информацию, и ничего страшного он в этом для себя не видел, давно разобравшись, что воровские законы и бандитские понятия более чем условны, нарушаются постоянно теми же бандитами и ворами и служат в основном дня того, чтобы держать в узде молодых. Стас предпочитал жить «по здравому смыслу», и с позиций этого самого здравого смысла его сейчас беспокоил только один вопрос: как бы о состоявшемся разговоре не узнали друзья и «коллеги», а также те, кого он только что благополучно «сдал». Но уверенный тихий голос и усталый взгляд худощавого опера внушали определённое доверие, и Стас понемногу убеждался, что все для него обойдётся нормально. Сделав самый трудный первый шаг, на все остальные вопросы он отвечал спокойно, обдуманно и достаточно правдиво. Стас утаил только дошедшие до него слухи о пятом члене банды, том самом, чей фоторобот ему показывали. Этого пятого Стас видел один раз, да и то мимоходом, так что ложь далась легко и получилась правдоподобной. Ковалёв даже ничего не заметил.

Ответив ещё на несколько вопросов, Стас отправился в «аквариум», где, спихнув на пол какого-то алкаша, устроился на скамейке и задремал.

Когда отводивший его Ковалёв вернулся обратно в кабинет, Петров уже включил электрический чайник и достал банку кофе.

— Ну что, Олега надо снимать?

Костя пожал плечами:

— Сам понимаешь, если по-умному все делать, то торопиться нельзя. Может соскочить. Но у нас же, как обычно, ни времени, ни сил. Придётся снимать. Будем «колоть», пока не развалится, а может, и «терпилы» его опознают… Мне половинку налей. Спасибо!

Выпив кофе, оперы на машине Петрова отправились искать жилище Олега. Какого-либо чёткого плана действий они так и не выработали, решив действовать в зависимости от обстановки, определившись на месте. Было уже почти половина седьмого утра, рассвело, по улицам ползали запоздавшие поливальные машины, на остановках собирались первые пассажиры. Кофе и сигареты немного взбодрили, но напряжённая бессонная ночь напоминала о себе. Разговаривать не хотелось, тело было медлительным и тяжёлым, в глазах ощущалась противная резь. В конце дороги Костя даже немного задремал и проснулся от толчка Петрова, когда они повернули на Спортивную улицу.

Единственный точечный дом значился под номером четырнадцать, но все остальные приметы — видеосалон с магазином и этаж с зелёной дверью — совпадали. Более того, среди десятка припаркованных вокруг дома машин Костя сразу увидел кособокий «рафик» жёлтого цвета, с полосой вдоль борта.

Осторожно приблизившись к двери, Ковалёв замер. Из квартиры явственно доносились голоса: два мужских и женский. Говорили в прихожей, и, хотя слов разобрать было невозможно, Костя почувствовал, что сейчас кто-то собирается выходить. Двух человек для штурма квартиры явно было недостаточно, и Костя бесшумно отошёл от двери, сделав напарнику знак следовать за собой.

Они встали на площадке, около закутка с мусоропроводом, сбоку от дверей лифта. Чувствуя, как сердце начинает учащённо стучать, Петров закурил сигарету.

Время тянулось мучительно медленно. Стоять на одном месте было невыносимо, сдерживаемая энергия требовала выхода, и Костя про себя последними словами крыл неизвестных, застрявших в квартире Олега. Через десять минут он решил, что ошибся, и хотел ещё раз подойти к двери квартиры, но более выдержанный Дима отрицательно покачал головой и показал два растопыренных пальца: подожди две минуты. Они выждали этот срок и стали ждать дальше, переминаясь с ноги на ногу. На исходе

четвёртой минуты лязгнул отодвигаемый засов металлической двери, тонко пискнули петли, и до оперов донеслись шаркающие шаги двух человек. Костя толкнул Диму в темноту, к приоткрытому вонючему люку мусоропровода.

На стекло двери, отделявшей площадку от коридора, легли две неровные тени. Опять скрипнула дверь, и шаги приблизились. Негромко матюгнувшись, мужчина нажал кнопку вызова лифта и отшатнулся, когда двери тотчас же раскрылись: Петров заблаговременно вызвал на этаж оба лифта — и пассажирский, и грузовой.

Присев на корточки и сдерживая дыхание, Костя выглянул из-за угла и в последний момент в ярком свете кабины успел разглядеть двоих: невысокого худощавого мужчину с большой абсолютно лысой головой и его спутницу, нездорового вида женщину с короткими сальными волосами, в длинном красном свитере.

Загудев, кабина пассажирского лифта отправилась вниз. Оперы вскочили в грузовой. На пятом этаже кабина остановилась, видимо, чтобы подобрать кого-то из жильцов, но Дима, сквозь зубы яростно матерясь, быстро переключил кнопки, и они отправились дальше.

Судя по сообщённым Стасом приметам, лысый большеголовый мужик и был Шариком. Когда оперы выскочили из дома, парочка наркоманов успела отойти достаточно далеко и намеревалась, очевидно, тормознуть такси, так как удалялась в сторону от ближайшей остановки общественного транспорта. Шли они не спеша, не оглядываясь, женщина несла в руке полиэтиленовый пакет, а мужчина обнимал её за талию и что-то говорил. Отпустив их метров на сто, Дима направил свою машину следом, регулируя скорость таким образом, чтобы место их встречи пришлось на пересечение Спортивной улицы и бульвара Чемпионов.

Так и произошло. Когда Шарик сошёл с тротуара на проезжую часть и, подняв руку, развернулся, намереваясь остановить какую-нибудь машину, рядом с ним резко затормозила белая «шестёрка». Затуманенный наркотиком мозг среагировать не успел, да и тело не оказало ни малейшего сопротивления. Выскочивший из машины мужчина толкнул Шарика на капот, легко заломил ему руки за спину и защёлкнул наручники, после чего похлопал по одежде в поисках оружия. Единственным оружием Шарика оказались два пустых шприца с иглами, издающие резкий запах наркотического раствора.

Женщина от испуга выпустила свой пакет, и тот с металлическим звоном упал на асфальт. Через несколько секунд она поместилась рядом со своим кавалером на заднем сиденье машины, хлопнули дверцы, и белая «шестёрка» рванула на «базу» — в Правобережное РУВД.

Ещё через три часа взяли Насибуллина. Прямо на лестничной площадке, когда он открыл дверь, чтобы вывести ведро с отходами. Активного сопротивления он оказать не успел, только криво улыбался, пыхтел и напрягал мускулы рук, стараясь не дать надеть наручники. Исход встречи решил удар по печени, проведённый одним из оперов, мастером спорта по боксу.

Ковалёв и Петров, «передав эстафету», отправились по домам. Костя собирался поспать до обеда и вернуться на работу, а Дима планировал заняться домашними делами. Как оказалось впоследствии, он поступил более благоразумно: приехав в РУВД, Костя опять застрял на всю ночь.

К восьми часам вечера задержали ещё двоих членов группы, занимавшейся налётами на квартиры. Они были братьями и профессиональными спортсменами. Старший тренировал начинающих кик-боксёров, а младший выступал в городской гандбольной команде. Забирали их прямо из квартиры. Наибольшую трудность при задержании представляли не тренированные мускулы и молниеносная реакция братьев, а их мать. Загородив своим сухоньким тельцем богатырские фигуры сыновей, она пятилась по коридору в глубь квартиры, выкрикивала ругательства в адрес распоясавшихся ментов, взывала к прокурору и резкими ударами швабры пресекала попытки прорвать оборону или обойти её с флангов. Отступая за спиной матери, братья оказались в комнате. Квартира располагалась на втором этаже, и они приняли мудрое решение: сиганули в открытое окно.