Откровение Пресвятой Девы Марии

Звездов Олег-Александр Михайлович

Сейчас мы перенесемся на то место, где все дол­жно произойти. Там же Ты прочувствуешь то, что будет происходить с Тобой”. — “Учителя, в детстве Я уже это прочувствовал”. — “Иисус, то было в дет­стве, сейчас Ты взрослый человек и Ты вправе еще отказаться. Через несколько мгновений наш корабль приземлится на лобном месте. Садись поудобнее”.

— “Братья, братья, Мать Мария!” — “Петр, что слу­чилось?” — “Учитель, Учитель улетел от нас в этом огненном шаре”. — “Петр, вы Меня напугали, Он скоро вернется”.

Все люди, осаждавшие Иерусалим, увидели яр­кое свечение на Небесах. “Люди, смотрите, Луна опус­кается на землю”. Шар приземлился на том месте, где было предсказано Иисусу выдержать всю тя­жесть Земли грешной. Вышли из шара. “Люди, смот­рите, Боги сошли на землю, посмотрите на их одея­ния, как они светятся”. Все стали на колени.

“Иисус, стань сюда, — сказал Моисей, — постой немного”. Иисус стоял молча, после поднял голову к ночному небу. “Господи, Я готов принять участь Свою на этом

месте, и пусть место для всех всегда будет святым”. — “Все, Иисус, возвращаемся обрат­но”. Люди же до сих пор стояли на коленях и на­блюдали за всем, что происходило рядом с ними. Огненный шар исчез. Иисус стоял на коленях. “Учи­тель, мы думали, что Ты уже не вернешься, но, как видим, Ты цел и невредим”. — “Братья, отдыхайте, завтра идем в Иерусалим”. — “Сынок, Иисус, от­дыхай и Ты, а Я посижу рядом с вами”. — “Мама, давайте будем отдыхать все”. — “Конечно, но все же Я немного посижу”. Горел небольшой костер, все расположились кругом и отдыхали в блаженстве сна. Я, как Мать большого семейства, в эту ночь была оберегом своего Сына, Учеников Его и всего Свя­того.

До синедриона дошел слух, что на лобную гору опускалась “луна”, из которой вышли пять человек в блистающих одеяниях. Потом “луна” поднялась к не­бесам и внезапно исчезла. Все собрание насторожи­лось. Если бы говорил один человек, его забросали бы камнями, но говорил весь народ от мала до вели­ка. Сафаит призадумался: “Неужели мы, священни­ки, не можем все переиначить, нужно всем объяс­нить, что то проделки Иисуса и Он призвал дьяволь­ские силы спуститься на землю и устрашить всех. Кто видел ту “луну”, я думаю, нам должны поверить, ведь вся сила пока еще находится в наших руках. Я все же добьюсь своего, голодранец будет осужден”. Си­недрион согласился с Сафаитом. И сразу же среди людей стали проповедовать дьявольскую истину. Многие верили первосвященникам, другие остава­лись при своем мнении. Таковых было большинство. Среди жителей начали возникать потасовки, город гудел, как гнездо с дикими пчелами. Собрание яви­лось к Пилату.

“Я слышал, что “луна” приземлялась у стен Иеру­салима, и я верю, ибо когда-то сам видел ее. Прав­да, не знаю, кто в ней находился: Бог или дьявол, но я видел и отрицать не буду виденного мною. Что вы хотите еще услышать от меня?” — “Нужно не допу­стить, чтобы Иисус и дальше разлагал народ”. — “Да вы же отцы духовные, а не я. Вы и предприни­майте меры, но Иисуса же виновным я ни в чем не считаю и не буду считать. Даже в том случае, если на землю опустятся еще три таких “луны”. — “Понтий, но Он связан с дьявольской силой”. — “А вы, уважаемые, с кем? С кем вы связаны и что вы можете показать, точнее доказать? Что вы всемогущи в сво­ей вере и силе? В обмане вы да, действительно, ни с кем не сравнимы. Вот в том и есть ваша слабость”. — “Что ж, Понтий, значит, мы должны идти к Иро­ду”. — “Ваше право, свое мнение я вам высказал. Да, кстати. Ирода сейчас нет в Иерусалиме. Из На­зарета он прибудет лишь через шесть дней. Думаю, что у вас есть много времени для раздумий, и ко мне больше с такими вопросами не приходите”. — “Он мстит нам. Что ж, уважаемые, нам действительно все нужно обдумать не спеша и по прибытии Ирода предъявить обвинение лжепророку”.

Таким образом, в отношении Сына Божьего Иисуса собрание сходилось на одном: смерть. Но как можно осуществить замысел, вот в чем заключалась трудность. Каждый из членов собрания боялся за себя, и конкретного никто ничего не мог предложить.

Сафаит нежился в постели, и его мысли менялись одна за другой. Планов было много, но единого он пока не избрал для себя. “Иуда трус, убить не смо­жет. Нанять кого-то и дать много денег — не каж­дый согласится, потому что Иисус врос корнями в души человеческие и выглядит в них, как истинный Сын Божий. Отравить Его и всех Его Учеников? Но кто насыплет яд в чан с пищей? Что ж, пусть Он вой­дет в Иерусалим, здесь легче будет убрать Его. В толпе могут и не заметить, что Он смертельно ранен”. С этим Сафаит засыпал. Во сне его преследо­вали кошмары: он ел сырое мясо и запивал кровью человеческою. Его тошнило, но он продолжал есть и пить. Просыпаясь в холодном поту, кричал и сно­ва засыпал. Кошмары не покидали его. В кошмарах тело резали и ели живьем. Черные вороны кружили над его обезображенным телом. Бестелесная голова Иоанна Крестителя пыталась укусить его. Просы­паясь, Сафаит думал: “Да, грезится не к добру”. И так длилось долгое время.

Жизнь, судьба человеческая сводила всех тех, кто знал Иисуса, да и не знал, лишь только слышал о Его деяниях, в город Иерусалим. Иосиф с Давидом были уже у врат городских. Шемо, сын слуги, ис­целенного Иисусом, был на полпути к городу. Кор­нилий находился в Иерусалиме. Варавва в подва­ле ждал участи своей. Круг замыкался.

Ирод, по прибытии в Иерусалим, прятался от си­недриона и днями не выходил из своих палат. Пон­тий Пилат все время находился в шумных спорах с Клавдией. Сафаит с Иудой готовили самое страш­ное. Все были заняты своими делами, а мы прибли­жались к городу Божьей Славы и Воскрешения. Иисус много шутил и смеялся. Шутили и Ученики:

“Учитель, помнишь ли Ты ту красавицу, которая после исцеления долго не могла выпустить Тебя из своих объятий? Скажи нам, что Ты тогда чувство­вал?” Иисус смеялся. “Ученики,

если скажу, то не поверите Мне”. Все громко рассмеялись. “Увы, не то, что вы подумали”. — “Учитель, Учитель, а что же?” — “Я чувствовал удовольствие, видя исцелен­ного человека”.

На пути нам встретился старец. “Иисус, можно ли мне поговорить с Тобой?” — “Конечно, уважае­мый, но откуда ты Меня знаешь?” — “Ты, как Бог, должен был сам догадаться”. — “Извини Меня, в шутках Моих Мои мысли повязли, и все же кто ты?” — “Я один из тех волхвов, кто предсказал Твое рож­дение, и имя мое…” — “Подожди, подожди, старец. Имя твое Эммануил. Остальные трое из твоих дру­зей уже находятся в Царствии Небесном”. — “Вот, Иисус. Ты мне и доказал, что Ты есть Тот, кем Себя и считаешь. Я попрошу Тебя, Иисус, войди в город не как воин, а как истинный Бог. Люди Тебя пой­мут. Правда, не все”. — “Хорошо, Эммануил, Я все так и сделаю”. — “Вот Тебе, Иисус, плоды древа виноградного. Вкуси их, принявши от меня, угости всех своих Учеников. Пусть в сладости они почув­ствуют Твою любовь и доброту к ним. Сейчас я ос­тавлю Тебя, но тоже скоро буду в Иерусалиме. Ма­рия, узнала ли Ты меня?” — Да, Эммануил, узнала. Как не узнать того, кто был свидетелем рождения Бога? Я не ожидала встретить тебя, тем более в эту минуту и час”. — “Мария, на пасхальные праздни­ки я еще встречусь с вами. Счастливого вам пути и чтобы на блаженном пути вы встретили все достой­ное. Пусть зло обойдет вас стороной”. — “Спасибо, Эммануил”.

Пред нами появилось лобное место. “Мама, по­мнишь тот день, когда Я, Ты и отец Иосиф находи­лись на том месте, и Я тогда сказал, что снова вер­нусь сюда? Ибо отсюда Я начал свой жизненный путь, и с этого же места Я продолжу его снова, но уже в другом предназначении. Давайте сейчас сно­ва взойдем все сюда и сделаем привал, а с восходом солнца войдем в Иерусалим”. Все согласились, но уснуть здесь так никто и не смог. “Петр, Ученики Мои, вот здесь скоро Я приму смерть — таково пос­леднее Мое предсказание, и вы в этом убедитесь. Мучения Мои и муки с каждым днем становятся все ближе и ближе, и в их приближении помогает Мой Ученик Иуда, которого Я учил точно так, как и вас”.— “Учитель, может, Ты останешься здесь, а мы пой­дем в город, найдем его и…” — “Нет, Петр, уже по­здно. Лучше побудем вместе сии минуты”. — “Учи­тель, но место какое-то странное. Мы слышим здесь шум и плач”. — “Шум, Петр, и плач всегда будет слышен, и человек с чистой душой, посетивший это место, услышит его. Он будет напоминать всем о злодеяниях над Сыном Божьим”. — “Учитель, мо­жет, пока рано говорить, ведь мы все живы еще”. — “Но ты уже сам слышишь плач сострадания”. — “Иисус, я понимаю Тебя, да и каждый из нас, но что мы можем сделать достойного в Твою честь?” — “Продолжать множить веру во Всевышнего”.

— “Иисус”. — “Что, Мама?” — “Смотри, кто при­был к нам”. — “Иосиф, Давид, Я очень рад. Как вы нашли Меня?” — “Учитель, найти Бога всегда мож­но, ибо место нахождения Оного знают все”. — “Спа­сибо, Иосиф. Давид, как ты?” — “Учитель, я очень скучал по всем и особенно по Тебе”. — “Ну, ничего, все позади, и мы снова вместе”. — “Надолго ли, Учи­тель?” — “Давид, Я же тебе говорил — уже навсегда”.

— “Давид, сынок, иди, Я тебя накормлю, ведь ты проголодался с дороги”. — “Спасибо, Мать Мария”. — “Давид, как же все-таки вы нашли нас?” — “Очень просто, о местонахождении вашем нам сказал ста­рец Эммануил, который встретился нам на пути”.— “Ну вот, и слава Богу, и мы снова все вместе”. — “А Иисус мне сказал, что навсегда”. — “Ну, Давид, раз Иисус так сказал, то так и будет. Я смотрю на тебя: ты подрос, уже юноша, но для Меня ты — ребенок, и должен слушаться Меня во всем. Ложись сейчас и отдыхай”. — “Нет, нет, только не отдыхать. Я хочу посидеть рядом с Иисусом”. — “Давид, бу­дет другой вечер”. — “Хорошо, Мать Мария, пусть будет по-Твоему”, — ответил и сразу уснул.

ВХОД В ИЕРУСАЛИМ

Иисус до восхода солнца пребывал в беседе с Уче­никами, и лишь с восходом солнца Он попросил Пет­ра: “Петр, Симон и Иоанн по Моей просьбе приве­ли молодого необъезженного осла. Пожалуйста, сде­лай упряжку. Я на нем войду в Иерусалим”. — “Учи­тель, зачем Тебе осел, у нас есть лошадь”. — “Нет, Петр, на лошади Я буду выглядеть как воин, а на осле — как истинный Бог”.

И вот — врата Иерусалима.

Мы двигались очень медленно. Народ ликовал, видя живого Бога, въехавшего в город на осле. У Иисуса появились слезы. “Иерусалим, если бы ты знал, кого ты встречаешь и кого ты предаешь”. — “Учитель, почему Ты плачешь?” — “От радости, бра­тья Мои”. Мы двигались узкими улицами Иеруса­лима, и по какой бы улице ни проходили — везде стояли толпы народа. Все хотели подойти поближе к Иисусу, но стража близко не подпускала, ибо был приказ Пилата: за Иисусом смотреть в оба, и чтобы с Его головы не упал ни один волосок. Так мы подо­шли к Храму Божьему, где Я воспитывалась. “Иисус, давай зайдем сюда, Я хочу посмотреть, что измени­лось здесь. Жива ли мать Иудия”. Меня одолевало волнение, Я не знала, как вести себя в данную мину­ту. Навстречу нам вышла очень старая монахиня. “До­ченька, здравствуй, дождалась я Тебя”. — “Мать Иудия, как Я рада, ты жива”. — “Да, Мариам, я все время ждала Тебя. Хотела увидеть Твоего Сына, и поэтому смерть не приходила ко мне, а сейчас я могу с чистой душой умереть”. — “Мать Иудия, Я хочу посмотреть на келию, в которой Я воспитывалась”.