Откровение
Шрифт:
Вторая проблема заявила о себе совершенно неожиданно. Гарри Поттер и Трейси Дэвис. Глядя, как молодые люди стоят обнявшись, Дамблдор почувствовал внутреннее беспокойство. Данный союз нельзя было допустить, ибо последствия могли быть совершенно непредсказуемыми. Хотя... В последнее время ходили странные слухи о том, что Дункан Дэвис якобы собрался заключить брачный договор с Родом Гойлов. И если раньше директор не уделял этому слуху особого внимания, то теперь, в свете новых открытий, нужно было как можно быстрее узнать все подробности. Эту парочку следовало поскорее разлучить, пока Поттер не натворил дел. Тем более, в виду недоступности более Джинни Уизли, у Дамблдора появилась новая кандидатка для брака с Гарри. Очаровательная француженка,
Отец девушки, Жан Делакур, был уважаемым аристократом, обладающим, помимо всего, еще и большим влиянием на Министра Магии Франции. А благодаря его жене-полукровке он также имел выходы на диаспору вейл. С этими магическими существами уже давно следовало заключить союз, а брак между Поттером и Делакур мог ускорить это событие. Проблемой было то, что сам Гарри уже умудрился поругаться с девушкой, что не укрылось от директоров. Стоит признать, что Флер сама была виновата, и мадам Максим, директор Шармбатона, собиралась серьезно поговорить со своей ученицей. Но как теперь убрать напряженность между молодыми людьми и подтолкнуть их друг к другу? Следовало хорошенько подумать, ибо допускать ошибку, подобно своему прошлому провалу, Альбус не собирался.
Поттер же сам по себе был той еще проблемой. Неуправляемый, своевольный, он не хотел понять, что директор желает ему только блага, но временами нужно задумываться и о благе других. И что он просто обязан наконец-то отбросить в сторону наследие своих ужасных предков и взять на себя то бремя, что было возложено на него с рождения. И было совершенно непонятно, как он избавился от шрамов! Это открытие повергло всех без исключения в глубокий шок. Но факт оставался фактом — Поттер избавился как от шрама, доставшемуся ему по дурости Локхарта, так и от своего главного отличительного знака — метки, оставленной ему Томом. И как теперь все это понимать? Проверка, которую устроила вернувшемуся в Хогвартс ученику мадам Помфри, тоже ничего не дала. Растерянная медсестра только заявила, что Поттер объяснил все эти изменения хирургическим вмешательством маггловских врачей. Вопросов становилось все больше, а вот ответов давать никто не спешил. Ни Сириус Блэк, который присматривал за своим крестником весь прошлый год, ни тем более сам Поттер. Радовало хоть то, что Сириус, это заблудшее во тьме дитя, наконец-то прислушался к словам старика и исправно весь прошлый год докладывал ему о проделках Гарри Поттера. Жаль только, что информации было очень и очень мало, и сводилось все обычно к лечению и изучению школьной программы на дому. А вот общаться с Люпином Блэк до сих пор отказывался наотрез, и при одном лишь упоминания бывшего друга начинал рычать и буквально плеваться от бешенства. Азкабан оставил слишком глубокий след в душе бывшего арестанта.
И еще следовало заняться Гермионой. Нельзя допустить, чтобы столь одаренная ведьма досталась не пойми кому. Ведь существовали прекрасные семьи, в чьей верности директор не сомневался, а их кровь, в виду долгого застоя, нуждалась в обновлении. Но и здесь следовало ожидать проблем. Подумав об этом, Дамблдор тяжело вздохнул. Ну почему молодые не желают понимать, что все это делается лишь для их блага? Любовь, без сомнения, важна, но иногда, ради блага общества, приходится от нее отказаться. Неужели это так сложно понять? Когда-то директор принял такое решение, и собирался пройти этим путем до конца. К тому же, всегда есть шанс, что молодые сердца действительно влюбятся друг в друга и будут жить счастливо. А для старика это будет лучшей наградой.
И нужно задуматься о преемнике. Годы берут свое, и однажды ему придется уступить дорогу молодым. И его место должен занять истинный адепт Света, верный заветам старого мага.
Был еще один вопрос, о котором директор старался не думать, но который упрямо его донимал. Тот случай, что произошел с ним и Шляпой в начале лета. Произошло ли это на самом деле?
Примечание к части
*vaisselle(фр.) —
>
Глава 23
— Слушай, этот старый дурак — действительно дурак или лишь притворяется? Интересно, его в последнее время головой ни обо что не били?
— Тебе какая рразница?
— Да просто любопытно! Вроде самый мудрый маг, а по нему этого не скажешь.
— Может, марразм старрческий? В этом мирре люди живут меньше нашего.
Диалог шел между двумя людьми, стоявших на опушке Запретного леса и разглядывающих огромный замок, сияющий окнами на фоне ночного неба. Но людьми ли? Один из них был коренастым коротышкой, ростом сравнимый разве что с двенадцатилетним ребенком. При этом его лицо землянистого цвета покрывала густая борода, заплетенная в косички. Сам он был одет в кольчугу, а в руках сжимал богато украшенный лабрис*, причем было видно, что данное оружие коротышка держит при себе вовсе не для красоты.
Его собеседник отличался от него также, как лев отличается от волка. То есть всем. Этот был здоровенный детина с огромной шириной плеч, длинными руками, заканчивающиеся узловатыми пальцами с самыми настоящими когтями, и толстыми ногами, которые толщиной не уступали некоторым деревьям. Зеленая кожа слабо светилась в лунном свете, а лицо здоровяка было покрыто татуировками. Само лицо могло повергнуть неподготовленного человека в шок — красные, глубоко посаженные глаза, мощные челюсти и здоровенные клыки, кончики которых почти достигали глаз. Уши и довольно крупная нижняя губа были усеяны металлическими кольцами. Вместо бровей и вовсе выступали костяные наросты, напоминающие небольшие рога. Все его тело было заковано в пластичную броню из странного черного материала, а на поясе висела булава с шипами.
— Ты уверрен, что инфоррмация о сосудах здесь? — поинтересовался бугай.
— Так сказал Марлой, — проворчал коротышка. — Я не понимаю другого — почему мы не можем уничтожить сам сосуд?! Он же здесь!
— Прриказ Совета, Сугги. Ты и сам пррекррасно знаешь, что бывает с ослушниками. Они ррешили, что теперрь это личное дело мальчишки.
— Ба! Тоже мне, великий герой! Любого другого за такие преступления уже давно казнили бы! Чего с ним цацкаться?! Прибить его, и всего делов!
— Кррайт с Игошей** тоже так подумали! — осадил своего друга здоровяк. — Советник Вишейт лично их уничтожил! Так что следи за языком, Сугги, а то тебе его выррвут!
— Ладно, угомонись, — недовольно буркнул бородач. — Ладно, за дело, мы должны уничтожить все упоминания об этой мерзости, а заодно пытаться проследить его след. Вперед, Прадд!
— Пошли, балабол.
***
Вся школа собиралась в Большом зале, предвкушая тот момент, когда Кубок огня наконец-то определит трех чемпионов, которым предстояло сойтись лицом к лицу с великой опасностью, которая будет их ждать на Турнире. И лишь самый сильный, умный и удачливый из них станет гордым обладателем титула Победителя, навсегда покрыв себя славой. Ну и тысячью галлеонов в придачу.
Народ спешил в зал, по пути обсуждая все, что случилось за день. Основное внимание, разумеется, было уделено Турниру, а точнее тому, кто же станет Чемпионом Хогвартса. Кандидатов было много, но народ все больше склонялся к Седрику Диггори — ученику Хаффлпаффа и капитану их же сборной по квиддичу. Но, само собой, каждый факультет хотел, чтобы именно их представитель стал участником Турнира. А потому все, кому не лень, бросали свое имя в Кубок, в надежде, что ему повезет. Правда, некоторые такие попытки пресекались магической чертой, которую директор Дамблдор лично начертал вокруг артефакта, дабы в Турнире могли участвовать только совершеннолетние. Сами эти попытки вызвали немало смеха у школьников.