Откровения пилота люфтваффе. Немецкая эскадрилья на Западном фронте. 1939-1945
Шрифт:
Глава 18
Прошло несколько недель после гибели Ульриха. Из-за плачевного состояния нашего боевого духа вся обстановка вокруг казалась еще мрачнее. Многим из нас хотелось, чтобы осень положила всему конец.
Линия фронта еще держалась за пределами границ рейха, но все больше резервных частей разбивал там наступающий неприятель.
День ото дня наши военные операции становились тяжелее. Превосходство врага достигло огромных размеров, наши формирования редко возвращались домой без потерь. Редко кто-то из нас вылезал теперь из кабины с улыбкой. Механики, как всегда, прекрасно выполняли свою работу, изо всех сил борясь
В то время как бомбардировщики союзников летали в количествах, достигавших численности авиационной техники на торжественных парадах, и бесчисленные эскадрильи американцев проносились над нашими головами, мы – сотня немецких пилотов – могли только стоять возле своих самолетов с пустыми баками.
Однако на Северном фронте в течение нескольких недель все же готовилась объединенная операция истребителей. Рейхсмаршал Геринг намеревался показать, что мы еще способны за несколько минут уничтожать в воздухе целые формирования бомбардировщиков.
Мы с Вернером шли по бетонированной полосе. Я часто думал об Ульрихе и Даниэль, о моем обещании присмотреть за девушкой. Но о ней ничего не было слышно, и это сильно меня огорчало. Почему она, понимая, что обратной дороги во Францию для нее нет, не осталась? Я часто мечтал о ее возвращении и уже понимал: эти мечты были продиктованы не только воспоминанием о моем обещании.
– Куда могла отправиться Даниэль? – Я не мог удержаться и проговорил это вслух из желания еще раз услышать, как звучит имя девушки.
Вернер удивленно взглянул на меня:
– Почему ты о ней вспомнил? Красотка была с довольно тяжелым характером.
– И все равно они очень любили друг друга. Он хотел на ней жениться.
– Откуда ты знаешь?
– Однажды я случайно подслушал их разговор.
– Даниэль ненавидела нас, немцев.
– Она ненавидела гитлеровцев, – поправил я друга. – У Ульриха не было времени стать им на сто пятьдесят процентов.
Вернер закусил губу, как делал всегда, когда смущался или злился. Я положил руку ему на плечо:
– Послушай меня, старик! Ты, преданный угодник фюрера, можешь говорить что хочешь. Но Ульрих был против войны и Гитлера.
– Зачем ты болтаешь глупости? За что же тогда он погиб?
– За что-то другое, Вернер. Конечно, не такое важное, как «фюрер, нация и родина». Просто за «народ и родину».
– Нельзя это разделять, – ответил Вернер. – Фюрер – олицетворение нашей философии жизни, к которой все мы присоединились.
– Ты принял это слишком близко к сердцу, дружище. Ульрих сказал мне однажды, что в имени Гитлера есть что-то совсем не связанное с именем германского народа.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что я собираюсь сказать, следовало бы говорить только за запертой дверью. В Польше и даже в Германии орудовали массовые убийцы в форме, которую дал им Гитлер. И выполняли они задачи, поставленные Гитлером.
Вернер начал становиться агрессивным.
– Пустая болтовня! Ты же ничего не слышал и точно не знаешь. Послушай, приятель, ты болтаешь полную чушь. Кажется, ты просто ничего не понимаешь. Сейчас совсем другая проблема – вопрос жизни и смерти для целого народа, нашего народа!
– И все-таки Ульрих прав!
– Чушь. Ты больше не один из нас.
Мы дошли до своих самолетов. Десять или двадцать моторов уже были заведены, а когда взлетели и мы, рядом поднялись в воздух сотни истребителей.
«Курс на север, высота семь тысяч», – пришел приказ с земли, и командир повернул эскадрилью в новом направлении.
Вскоре высотомер показывал четыре тысячи метров. Вернер летел близко от меня, надев кислородную маску. Я обычно натягивал свою, когда при достижении нужной высоты автоматически включался компрессор наддува двигателя. Самолет начинал трястись и напоминал мне, что пора надевать кислородную маску. Забыть сделать это было опасно. Ведь при подъеме содержание кислорода в воздухе с каждой секундой становилось все меньше. В конце концов тебя одолевала приятная дремота, ты начинал смеяться и петь, не осознавая угрозы гибели. К этому времени способность мыслить логически пропадала напрочь, и ты либо засыпал, либо падал на штурвал, словно от сильного удара. Многие ребята погибали из-за этого. Они не просыпались вообще или просыпались в последнее мгновение перед тем, как врезаться в землю – оцепеневшие и бессильные.
– Окружаем!
Приказ вывел меня из задумчивости. Мы летели на семи тысячах метров, а я еще не надел свою маску! Когда кислород проник в мои легкие, первая тонкая пелена слабости прошла. Взгляд и мысли снова прояснились.
Наша армада делала огромные круги над северным германским городком. С такого расстояния узнать его по руинам было невозможно.
Кружить значило ждать, ждать, когда к нам присоединятся другие эскадрильи, чтобы атаковать гигантские бомбардировщики.
Но ни своих, ни врагов не было видно. На горизонте поблескивало Северное море. Вдалеке все плыло в легком тумане. Мы продолжали кружить. Прошло сорок минут после нашего взлета, когда с юга к нам присоединилась вторая эскадрилья. Больше двухсот истребителей ждали теперь третью и четвертую. А потом и врага.
Приказы поступали постоянно – лететь новым курсом, изменить высоту и ждать. Вскоре топливо в дополнительных баках закончилось, и мы перешли на штатные. Кто-то потянул не тот рычаг и заскользил вниз с заглохшим мотором. Второй, видимо побежденный высотой, кружился позади всех и что-то бормотал.
– Около сотни «Боингов» к северу от нас! – сообщил командующий.
Наши взгляды решительно устремились к «Летающим крепостям». Сквозь прищуренные глаза они могли показаться серебристыми овцами, на которых, охраняя стадо, со всех сторон лаяли овчарки. Сияющие фюзеляжи, крылья и застекленные орудийные башни бомбардировщиков светились и искрились в лучах солнца. Сейчас они должны были нас увидеть.
– Ждать! – поступил приказ с наземной станции.
Мы включили свои прицелы, чтобы быть готовыми открыть огонь в любую секунду. Каждого из нас охватил азарт охоты, но нам по-прежнему приказывали ждать.
– Солдат полжизни только и делает, что ждет, – проворчал кто-то.
– Заткнись! – нервно огрызнулся другой пилот, а потом последовал поток проклятий.
Все мы были по горло сыты такими приказами, заставлявшими нас ждать, а бомбардировщики уже сбрасывали бомбы прямо перед нами. Третьей и четвертой эскадрилий нигде не было видно.