Откровенные записки
Шрифт:
– Ну… Я действительно была замужем. Целых три с половиной года. Но к браку я испытала примерно то же самое, что и к юриспруденции. Я выходила замуж, потому что надо и потому что этого от меня все ждали. Но как выяснилось, что это не лучшая мотивация, чтобы принимать такие важные жизненные решения… Муж у меня был отличный, но я его не любила. Между нами не было искры. Точнее, была во время курортного романа. Но такой роман не зря называется курортным, нельзя из него было пытаться вытащить полноценные отношения или, тем более, брак. Это всё равно, что из куска хлеба пытаться приготовить торт. О! Кажется, я уже начинаю использовать кулинарную
– Хорошее сравнение и хорошая мысль касательно курортного романа, полностью поддерживаю! У меня тоже есть такой опыт! – сказала Николь, и я снова поймала себя на мысли, как мне хочется продолжить слушать её рассказ, но Саша меня перебила:
– Вы с бывшим в хороших отношениях?
– С бывшим мужем – да, – пояснила я, – знаешь, наверное, просто сохранить хорошие отношения с человеком, которого ты никогда не любила, который для тебя всегда был просто другом… Но у меня есть и другой бывший, точнее, их много, но есть один, с которым мне бы очень хотелось сохранить хоть какие-нибудь отношения, но боюсь, что это невозможно…
Девчонки вопросительно на меня смотрели. Я сглотнула ком, подступивший к горлу, и продолжила:
– Дело в том, что я вышла замуж за Марка, хотя, это вышло случайно. Знаю, звучит по-дурацки, но именно так всё и было. Я собиралась замуж за Дениса, я действительно его любила, и он один из самых прекрасных мужчин, которых я встречала в жизни, но… у нас не сложилось. Я бросила его, сбежала прямо в ночь перед свадьбой 2 . С тех пор мы не общались. Мне даже духу не хватает, чтобы позвонить или написать ему, спросить как у него дела. Хотя прошло много времени. Четыре года. Поверить не могу, что мне до сих пор стыдно!
2
Действия происходят в романе «Записки невесты».
– Ого! – сказала Саша, – вот это да, сочувствую тебе… Я прекрасно знаю, что такое чувство стыда, – она взяла меня за руку и нежно посмотрела в глаза.
Мы с минуту посидели молча.
– А давайте пойдём сегодня в «Фауст»! – с неожиданным энтузиазмом предложила Саша, видимо, чтобы как-то разрядить грустную обстановку, которая воцарилась за нашим столиком.
– Что это? – поинтересовалась я.
– Ночной клуб, – пояснила Николь, и мне показалась, что она недовольна этим предложением, – одно из любимых мест Саши. Ты же знаешь, я не могу так часто оставлять сына с Клодом. И он, скорее всего, будет против…
После этих слов я поймала себя на мысли, которая в моей голове ужасно не хотела соединяться с возвышенным образом Николь. Мне показалось, что этими словами она как бы хвасталась тем, что имеет человека (не просто человека – мужчину!), который ей что-то запрещал. У меня появилось ощущение, что пока она их произносила, то подавила в себе еле уловимую улыбку – свидетельство наслаждения от того, что у неё есть подтверждение его чувств к ней. Словно именно в этом микронасилии она видела его любовь.
С университетских лекций я помнила, что объектом преступления изнасилования является не физическое проникновение мужчины в женщину, а отсутствие выбора у женщины на вступление в половой контакт, то есть подавление её воли. Именно подавление её воли является преступлением. И действительно, ведь не сам факт секса так унижает, а то, что тебя не спросили.
Я задумалась: а чем отличается подавление воли женщины при сексе от того, чтобы запретить ей пойти в клуб или надеть определённое платье? Такое я тоже зачастую слышала от своих знакомых и подруг: «Он не разрешит мне в этом пойти!». На что мне всегда хотелось ответить: «Прости, дорогая, а тебе сколько лет, чтобы тебе кто-то запрещал или разрешал надевать определённую одежду?», но я молчала.
И главное было даже не в самом запрете. В мире всегда будут люди, которые хотят нас обворовать, оскорбить или подавить нашу волю. Это аксиома. Нам просто нужно учиться противостоять этому. Самое главное, что меня в этой теме беспокоило, было другое – то, как женщины об этом говорили. В подаче этой информации, их тоне и голосе слышались нотки не стыда, как можно было бы себе вообразить, а хвастовства. Они словно гордились тем, что в их жизни есть человек, который им что-то запрещает, и на их языке это значило – любит. И так ли далеко общество ушло от старой (и, думаю, многие согласятся совершенно ужасной) поговорки: «бьёт, значит, любит»?
Меня часто не покидало неприятное ощущение, когда кто-то из моих знакомых рассказывал о своих новых отношениях с мужчиной. Это ощущение заключалось в том, что девушка словно всеми силами хотела перестать думать собственным разумом, перестать испытывать собственные желания и начать уничтожать собственное мнение, чтобы вместо него встало мнение мужчины. Конечно, никто не признавался в этом напрямую, но поступки и поведение во все времена говорили больше слов.
Разумеется, Николь не была обязана соответствовать моим ожиданиям о ней. И всё-таки бывает неприятно, когда это происходит. С первой нашей встречи я видела её исключительно сильной женщиной, и это понятие я никак не вкладывала наслаждение тем, что ей кто-то что-то запрещает. Что ж, возможно, я просто ошибаюсь. Очень хотелось бы на это надеяться.
– Но мы так давно никуда не ходили! – настаивала Саша, и локоны на её голове ритмично двигались, словно поддразнивая нас.
Николь в ответ лишь пожала плечами. Отсутствие дальнейших пояснений должно было только подчеркнуть значимость произнесённых ею ранее слов.
– Я составлю тебе компанию, – отозвалась я.
– Правда?! – недоумённо посмотрела на меня новая знакомая.
– Угу.
– Будь осторожна, – решила предостеречь меня Николь.
Я вопросительно на неё посмотрела, но она ничего не сказала.
Глава 8. Фауст
Вечером мы с Сашей встречались у моста Александра III, чтобы отправиться в клуб, который находился прямо под этим мостом. Звучало интригующе. Я надела своё короткое чёрное платье, в котором сейчас было слишком холодно, чёрные остроносые балетки, сделала лёгкие кудри, чтобы они выглядели максимально естественно. Саша уже ждала меня на мосту. Она была одета так же, как и днём, за исключением того, что под её курткой был блестящий топ. Она смотрела в свой телефон, и заметила меня, только когда я подошла вплотную и поздоровалась. Тогда Саша улыбнулась и убрала телефон в карман. Её улыбка показалась мне какой-то официальной, она как будто была чем-то огорчена, но я не стала лезть к ней в душу. В конце концов, мы едва знакомы. Я часто замечала, что люди, который на первый взгляд кажутся безумно позитивными и весёлыми, на самом деле прячут под этим что-то печальное и тяжёлое. Хотя, возможно, я ошибалась. Но мне было интересно узнать Сашу. Она была необычной. Это я могла сказать про неё наверняка. Она была одной из тех людей, к которым тянуло по каким-то необъяснимым причинам.