Открой мне себя
Шрифт:
— Если у человека такой свободный и яркий стиль, это совсем не значит, что он плохой, просто ей комфортно именно в нём. Я, между прочим, тоже сделала татуировку, но не стала от этого плохой.
— Конечно, нет, но, заметь, что я не давала тебе на это разрешения, хоть и свыклась со временем, что ты носишь на спине целую клумбу.
Я громко смеюсь, и острая боль снова пронзает грудь и плечо. Я невольно морщусь. Тётя это сразу же замечает, и в ней мгновенно просыпается курица-наседка.
— Болит? Может, лучше поспишь ещё? А потом я принесу тебе поесть.
— Хорошо, думаю, я вздремну немного.
Тётя напоследок целует меня в лоб и тихо выходит из комнаты.
Я так вымоталась от этого разговора,
Декстер
Эти два дня я словно сидел на пороховой бочке, которая в любую секунду может взорваться. Мы сделали переливание крови и ждали реакцию организма Мии. Шли часы, а я чувствовал, что время остановилось. Я мерил комнату шагами, выкурил не одну пачку сигарет, и совсем уже забыл, когда в последний раз нормально спал. Но вот опасный для жизни период прошёл, и я немного расслабился. Почти все два дня я просидел около её постели, отлучаясь только в туалет и немного перекусить. Мия неподвижно лежала и выглядела, как спящая красавица. Казалось, что она в любой момент откроет глаза, но этого не происходило. И вот же закон подлости, именно в тот момент, когда она очнулась, меня с ней не было. А я так хотел, чтобы она увидела меня первым. Можете назвать меня нытиком, романтиком или тряпкой, но после встречи с Мией я действительно размяк, а уже после её ранения, окончательно развалился. Она словно река размыла мою твёрдую породу.
Я сижу в кресле, обдумывая всю эту романтическую чушь, когда слышу глухой стук из спальни Мии. Быстро подскочив, я бросаюсь туда, ожидая увидеть там кого-то из бандитов Стентона, но вижу там совсем не это. Мия, пытаясь достать стакан воды с тумбы, уронила капельницу и теперь ругается, как матрос.
— Ну, так и будешь смотреть или поможешь? — недовольно спрашивает она, разглядывая меня.
Я подхожу к ней и осторожно вытягиваю из неё иглу от капельницы. Она дёргается и морщится от боли.
— Спасибо, — тихо произносит Мия, взглянув на меня из-под своих пышных ресниц.
— Пожалуйста.
— Я не об этом, — она показывает на иглу, — я о переливании, тётя мне всё рассказала. В общем, спасибо, что спас мне жизнь.
Я ничего не отвечаю, вместо этого просто смотрю на неё, не отрываясь. Осторожно взяв Мию за руку, я легонько глажу место укола. Слышу тихий вздох Мии и осторожно поглаживаю больное место.
— Я тебе сейчас скажу одну вещь, которую никогда не говорил и не чувствовал. Я испугался, все эти дни я безумно боялся. Боялся, что ты не очнёшься, боялся, что не взглянешь на меня этим своим пронзающим взглядом, боялся, что никогда не смогу к тебе прикоснуться, — я говорю тихо, словно боюсь, что нас могут услышать. Сейчас, в этой комнате мы одни, в своём собственном мире, соединённые этим напряжением и возбуждением, которое, кажется, витает в воздухе. В комнате темно, но я отчётливо вижу, как Мия смотрит на меня своими прекрасными глазами, которые, даже во мраке способны заглянуть в мою душу. Я чувствую: она видит меня насквозь, и от неё я не хочу скрываться. С ней мне хочется быть нежным, мягким, заботливым. Хочется снова стать человеком, а не роботом с позывным Декстер.
Я осторожно пересаживаюсь с кресла, в котором сидел, к ней на кровать и касаюсь её щеки. Она вздрагивает и кажется, задерживает дыхание. Я же, больше не теряя ни минуты, приникаю к её губам. Тут же слышится тихий стон, сложно сказать, чей именно. Мия хватается за меня, как за спасательный круг, и с нежностью отвечает на поцелуй. Её язык сплетается с моим, зубами она изредка покусывает мою губу, и меня это дико возбуждает. Я поглаживаю Мию по волосам, спускаюсь к шее, и тут она отскакивает от меня, хватаясь за плечо.
— Прости, прости, я совсем забыл, очень больно? — взволнованно спрашиваю я, мысленно сто раз ударяя себя по
— Ничего страшного, всё хорошо, — заверяет она меня, но видно, как ей больно.
— Давай, я лучше принесу тебе поесть, а то ты наверно сильно проголодалась.
— Опять, хочешь сбежать? — насмешливо спрашивает она.
— Нет, просто беспокоюсь за твоё состояние. Я больше не сбегу, можешь быть в этом уверена.
— Звучит многообещающе, — он улыбается, и я отвечаю ей тем же.
— Поверь мне, так и будет, — подмигнув ей, я выхожу из комнаты с довольной ухмылкой на лице.
Глава 16
Мия
Ещё день я провожу в этой проклятой кровати. Вставать мне не разрешается, шторы в комнате закрыты, и я чувствую себя заложницей. Плечо жутко болит, каждый раз двигая рукой, меня словно режут без ножа. Боль такая яркая, что порой отдаёт куда-то в голову. Сон мне ни капли не помогает, меня мучают кошмары и Декстер. То, каким он был нежным и ласковым со мной, не даёт мне покоя. Кто бы мог подумать, что такой хмурый, иногда грубый мужчина может быть таким заботливым. Он почти не отходит от меня, приносит мне еду, носит в туалет, рассказывает какие-то смешные истории. Я узнаю, что они с сестрой в детстве частенько дрались и любили подшучивать друг над другом. Мелани однажды раскрасила его лицо несмывающимся маркером, и ему пришлось идти в школу раскрашенным в человека-паука. Он в свою очередь не остался в долгу и запустил ей в кровать крысу, которую на время взял у друга, визг стоял на весь дом.
Я хохочу до колик, и Эван вместе со мной. Но наша идиллия заканчивается, когда мне, наконец, разрешают встать. Эван снова становится озабоченным нашим делом, постоянно находится на страже, поглядывая в окна. И из-за него все в доме становятся нервными.
Пит, человек, который, как оказалось, меня и зашил, делает нам документы. Теперь меня снова зовут Алиса Мерин, они решили, что под старым именем меня уже не будут искать, поэтому не стали долго выдумывать. Но теперь за меня вплотную берётся Мел: она перекрашивает меня в темно-русый цвет. Я никогда не экспериментировала с волосами и поэтому немного переживаю за результат. Но Мелани оказывается в этом деле настоящим профи. Всё же цвет волос очень меняет человека, и теперь я чувствую себя увереннее, сильнее и сексуальнее. Мел подстригает мне волосы, и теперь они едва касаются моих плеч.
— Ты настоящий талант! Мне кажется, всё, к чему ты прикасаешься, превращается в шедевр, — восхищённо говорю я Мел, разглядывая своё отражение в зеркале.
— Я просто люблю творить, а тут и работы-то было немного.
— А чем ты занимаешься в нормальной жизни, ну кроме того, что бегаешь от злодеев по нашей вине? — спрашиваю я, на что Мел лишь усмехается.
— Вы тут совершенно не при чём, я всегда жила как на пороховой бочке, не зная, где брат, и жив ли он вообще. Сейчас я хотя бы с ним рядом. Ну, а вообще я занимаюсь живописью, у меня неплохо получается, и я даже выставлялась пару раз в галерее. Не подумай, что я хвастаюсь, просто это моя жизнь, я не могу жить без искусства, вот и меня иногда заносит, — отвечает Мел, явно смущаясь.
— По мне, так свой талант надо показывать и не стесняться его. Это круто, что ты занимаешься любимым делом.
— Да, наверно. Ну, давай я пока займусь твоей тётей, а ты отдохни.
— Я же не инвалид, чтобы отдыхать каждые пять минут, не надо со мной нянчиться. Вы с Эваном, как две няньки, все время за мной следите.
— Просто, мы переживаем, а Эван больше всех. Ты бы знала, как он с ума сходил, пока ты была без сознания. Это конечно не моё дело, но мне кажется, ты ему очень нравишься, — заговорщицким тоном произносит Мелани.