Открытие великой реки Амазонок
Шрифт:
30. Педро Домйнгес, уроженец Палоса.
31. Антонио Муньос из Трухильо.
32. Хоан де Ильянес, уроженец города Ильянеса в Астурии.
33. Перучо, бискаец из Пассахе.
34. Франсиско де Исасага, бискаец, эскривано армады, уроженец Санкт-Себастьяна.
35. Андрее Мартин, уроженец Палоса.
36. Хоан де Паласиос, житель Аямонте.
37. Матаморос, житель Бадахоса.
38. Хоан де Аревало, житель Трухильо.
39. Хоан де Элена.
40. Алонсо Бермудес из Палоса.
41. Хоан Буэно, уроженец Могера.
42. Хинёс Эрнандес из Могера.
43. Андрее Дуран из Могера.
44. Хоан Ортис, из приписанных [к Сантьяго-де-Гуаякилю(?)].
45. Мехйя, плотник, уроженец Севильи.
46. Блас Контрерас, из приписанных [к Сантьяго-де-Гуаякилю (?)].
47. Хоан де Варгас из Эстремадуры.
48. Хоан де Мангас из Пуэрто-де-Санкта-Мария.
49. Гонсало Дйас.
50. Алехос Гонсалес, галисиец.
51. Себастьян Родригес, галисиец.
52. Алонсо Эстёбан из Могера.
53. Фрай Гаспар де Карвахаль из ордена Проповедников, уроженец Трухильо.
54. Фрай Гонсало де Вера из ордена Милосердия (Орден Нашей Владычицы Милосердия, основанный в 1218 г. в Барселоне, принимал активное участие в колонизации Нового Света, куда первые его представители попали вместе с Колумбом).
Таким образом, всего, считая капиана Франсиско де Орельяну, — пятьдесят четыре человека, из коих пятьдесят, как уже было сказано, выступили вместе с последним на поиски съестных припасов и на разведку местности; и все они — и монахи и прочие — плыли на одном и том же судне и должны были поджидать войско в месте, которое указал капитан Гонсало Писарро, а он, своим чередом, должен был отправиться вслед спустя несколько дней. И из числа людей, коих я здесь выше поименовал, троих убили индейцы и восемь померли [от болезней], так что всех погибших насчитывалось одиннадцать человек (Документы и хроники, как правило, не сообщают имен рядоьых участников даже самых героических предприятий эпохи Великих географических открытий, поэтому тот факт, что Овьедо включил в свою «Историю» перечень всех соратников Орельяны, имена которых он смог узнать («… было бы несправедливо, — пишет он, — предать забвению и умолчать об этих именах»), свидетельствуют о том поистине потрясающем впечатлении, которое произвело на современников путешествие Орельяны. В списке Овьедо — 54 человека (фактически — 53, так как, если верить Медине, одного участника плавания он называет дважды — под разными именами), но список этот, по словам того же Овьедо, неполон, «ибо с Орельяной на судне отправилось людей больше, чем здесь было перечислено, имена же их позапамятовались». По Карвахалю, с Орельяной отправилось 57 испанцев. Гомара, а за ним и Гарсиласо де ла Вега, сообщает, что их было «не более пятидесяти». Эррера их число определяет в 60.
Вопрос этот глубоко и всесторонне исследовал Медина, который приводит в своей книге (в специальной главе), судя по всему, исчерпывающий алфавитный список 57 участников похода Орельяны с биографическими сведениями о них, которые ему удалось разыскать. Но и у Медины, к сожалению, нет никаких данных об участниках похода — индейцах и неграх).
Из посланий, составленных в городе Попаяне и помеченных 13 августа 1542 года, кои были доставлены в сей город Санто-Доминго уже по прибытии сюда означенного капитана Франсиско де Орельяны, явствует, что капитан Гонсало Писарро выслал вперед себя сего капитана Франсиско де Орельяну со сказанными пятьюдесятью людьми за припасами для всего войска и на поиски некоего озера с густо заселенными берегами, таящего в себе, как говорят, несметные сокровища, дабы [Орельяна] ознакомился с расположением тех мест и дожидался бы там оного капитана Гонсало Писарро, и что Гонсало Писарро сразу же, спустя всего лишь несколько дней, прибыл туда, где велел капитану Орельяне себя ждать, прибыл почти так же быстро, как и сам Орельяна (Подданным же Гарсиласо де ла Вега, Гонсало Писарро добрался «до места слияния рек», где уговорился встретиться с Орельяной, через два месяца). И не нашедши ни Орельяну, ни его людей, Гонсало Писарро решил, что упомянутый Орельяна вместе с солдатами на свой страх и риск со злым умыслом пустился по той могучей реке на имевшемся у него судне, или бригантине, на поиски Северного моря; и вот так оказался Гонсало Писарро одураченным, ибо на сказанном судне были порох и все снаряжение его войска и, кроме того, [в письмах] сказано, что люди, уплывшие на судне, везли с собой большие сокровища в золоте и каменьях. Было ли все так, как говорится в тех письмах, мы узнаем в свое время в другой главе (В главе VI).
Здесь же [в Санто-Доминго] этим капитаном Орельяной и его соратниками было обнародовано, что явились они бедными и что не в их воле, хоть и желали они того, было вернуться к сказанному Гонсало Писарро, ибо течение было стремительно, да к тому же имелись и иные причины, каковые более пространно изложены в донесении монаха [Гаспара де Карвахаля]. Так или иначе, сие случилось, и Писарро, оказавшись на краю гибели, был принужден повернуть в сторону Кито; и пока они [люди Писарро] добрались туда, они съели из-за отсутствия пропитания более ста лошадей и множество собак, кои были у них с собой; так и возвратились они в город Санкто-Франсиско [-де Кито]. И пишут еще в тех письмах, что там ходит молва, будто Гонсало Писарро [намеренно] оставил в стороне населенные края и якобы приукрасил трудности, чтобы собрать [побольше] людей и лошадей, и что в Кито он возвратился, желая узнать, что творится и происходит в его землях, и чтобы вмешаться в споры между президентом Вака де Кастро и доном Диего де Альмагро (См. комментарий 19). Однако все же более вероятно, что тот капитан Гонсало Писарро возвратился потому, что потерпел неудачу, ибо из двухсот тридцати человек, что выступили вместе с ним, вернулось гсамое большее — сотня людей, да и те в большинстве своем были немощны и недужны; этих людей и тех, что уплыли вместе с Франсиско де Орельяной по реке, мы числим живыми, а всех прочих — погибшими, а таких, коли их счесть, оказывается более восьмидесяти семи, ибо с Орельяною на судне отправилось людей больше, чем здесь перечислено, имена же их позапамято-вались.
Помимо бедствий, что преследовали Гонсало Писарро, в письмах тех еще сообщается о той великой поспешности, с коей капитан Себастьян де Беналькасар, решивший отправиться на поиски Эльдорадо, принялся вооружаться и снаряжаться. Что из этого еще получится, покажет время, и будет все об этом собрано и сказано особо, там, где речь пойдет о правлении оного Беналькасара; на этом мы поставим точку и возвратимся к истории, что началась в Кито, к тому, что доносят об открытых ими странах сей капитан Франсиско де Орельяна да его соратники.
Глава III
в коей сообщается о достоинствах земли и народа провинции Кито-у о том» что такое те коричные деревья, кои были обнаружены капитаном Гонсало Писарро и бывшими с ним испанцами; о том, какая великая река — сей Мараньон, и о многочисленных островах, что на ней имеются.
Земля Кито плодородна и густо заселена, коренные обитатели той провинции и лежащих окрест нее земель — воинственны и ладно сложены, главное поселение христиан в том губернаторстве — город Санкто-Франсиско [-де-Кито] — находится по другую сторону от линии экватора, почти что в четырех градусах (Кито расположен в 0°14' ю. ш. и в 78°31' з. д).
На свои войны и побоища индейцы выходят со знаменами, и полки их идут в превосходном порядке, у них много труб и гайт (Гайта — старинный музыкальный инструмент) или таких музыкальных инструментов, кои издают звуки, похожие на звуки гайт, барабанов и рабелей (Рабель — старинный музыкальный инструмент, представлявший собой нечто вроде трехструнной лютни, по которой водили смычком), и люди эти, украшенные пучками перьев, сражаются каменными топорами, дротиками, копьями в тридцать пядей длиною, камнями и пращами.
Я узнал также от этого капитана Орельяны и его товарищей, что страна, где растут коричные деревья, находится в семидесяти лигах на восток от Кито, а от Кито на запад лигах в пятидести или, может, немного более или менее находится Южное море и остров Пуна (Южным морем называли тогда Тихий океан у берегов Центральной и Южной Америки (название это сохранилось до сих пор на некоторых современных картах, например английских). Остров Пуна находится в заливе Гуаякиль). Листья сих деревьев, равно как и чашечка, на коей держится желудь или ягода — плод коричного дерева, — зело отменная пряность, однако сами желуди и кора Дерева отнюдь не так хороши. Ростом оные деревья подстать оливковым, листья их похожи на лавровые, только чуть пошире, цветом же своим те листья будут позеленее, чем у оливковых деревьев, и более желтые. Деревьев сих испанцы Гонсало Писарро во время похода встретили мало, и росли они друг от друга в отдалении, в горах и краях бесплодных и непроходимых, и той пряностью все остались премного довольны, как тем, что она вкусна и добротна, так и тем, что была оная самой что ни на есть тонкой корицей, схожей с тою специей, какую ввозили и ввозят по сю пору в Испанию и Италию из Леванта и какая употребляется по всему свету. Их форму, то есть форму тех желудей-плодов коричного дерева, кои являются в нем самым ценным, я уже описывал в книге IX, главе XXXI, а также и изобразил их внешний вид. Однако весьма обескуражило тех воинов то, что нашли они оной корицы совсем мало, и посему некоторые из них говорят, что ее там самая малость, а другие сказывают обратное, ибо произрастает оная во многих краях и провинциях. Но много ли ее там или мало, покажет время, как это уже было с золотом на сем нашем острове Эспаньола, на коем спустя несколько лет после прибытия туда испанцев было найдено немного золота, но зато впоследствии во многих частях острова было открыто и поныне действует множество богатейших копей, из коих было извлечено не счесть сколько тысяч песо золота, и копи эти никогда не истощатся до скончания света, так что вполне может статься, что то же самое произойдет и с упомянутою корицей.
Сколь велика и непомерна река Мараньон, можно судить по заверениям капитана Франсиско де Орельяны и его сотоварищей, кои по ней плавали и кои утверждают, что в тысяче двухстах лигах от впадения в море оная местами достигает ширины в две-три лиги и вообще по мере того, как они по ней спускались, она все время расширялась да становилась все шире и шире из-за множества всяких других вод и рек, кои вливаются в нее то по одну, то по другую сторону с обоих берегов, и что в семистах лигах от устья она имеет ширину в десять лиг и более. Да и от этого места и ниже ширина ее все более возрастает до самого моря, при впадении же в оное она образует множество устьев и островов, и число тех протоков и островов таково, что открыватели не сумели и не смогли его на ту пору даже себе и представить. Тем не менее все они утверждают, что все эти устья вплоть до подлинных берегов на западе и на востоке или все пространство, что заключено между ними, должно считать рекою, устье коей своими рукавами и пресными водами раскинулось вширь на сорок лиг или более; пресные воды из реки глубоко вдаются в соленые морские воды, так что, будучи даже в двадцати пяти лигах от берега, в открытом море, путешественники брали в нем пресную воду, которую приносит туда сказанная река.