Открытым текстом

Башкиров Михаил

– Запевай!

И тут Зинка, набрав побольше воздуха, начала:

– А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!..

Остальные покорно подхватили...

А вечером опять приказ старшины, и опять сопение и топот, и опять лишний круг, и опять песня, надоевшая хуже ночных подъемов...

Наталья Петровна сделала шаг и еще полшага за особой в черных очках, которая больше не оборачивалась - тонкое платье на ее спине шло мокрыми пятнами.

Старушки, намаявшись у стены, притащили откуда-то пустые ящики, присели поближе к очереди.

Наверное, им тоже есть что

вспомнить? Или они уже миновали тот рубеж, когда оглядываться назад уже нет никакого смысла?.. А эта, в очках, небось и не подозревает, что когда-нибудь наступит пора для подведения итогов... Впрочем, кажется, многие вполне обходятся без этого... Гораздо спокойнее и надежнее смотреть вперед, если даже там и ничего нет... Когда зять состарится, пусть судьба пошлет ему человека, не ведающего жалости, пусть натычет его, как котенка, в прошлое...

Не раздеваясь, только стянув шапку, прошел зять на кухню, бухнул на стол пакет с апельсинами и пустые банки.

– В окно видел... Выглядит нормально, улыбается... Апельсины не взяли, говорят, нельзя... Нужны яблоки... Вот записка... Сейчас перекушу, и снова начнем душевные разговоры... Есть в них что-то спасительное, настраивает на философский лад... Только, пожалуйста, не изображайте из себя ветерана на пионерском сборе... Зачем лепетать о том, что вычитали в мемуарах или в кино увидели - будто своей биографии мало... Лучше вспомнить честно то, что было - ни меньше ни больше... Правда, ничего, кроме правды, - зять расстегнул пальто, вышел, на ходу надевая шлепанцы, вернулся.
– Везет же мужикам, сегодня в списке одни мальчики!.. Да не разогревайте, и так умну... А вы, теща, мне даже приснились, и почему-то с парабеллумом в руке...

Голубь на краю тротуара забрался в лужу, побил крыльями. С крыши магазина к нему сорвался еще один - такой же важный...

– Зин, а Зин, - Наташа свесилась в темноту.
– Ты молодчинка! Так шпарить на ключе - одно загляденье.

– Телки вы безрогие, ничегошеньки не понимаете, - Зинка протянула руку вверх, и пальцы их встретились.
– Думаешь, я просто так в отличницы выбиваюсь?.. Может, при курсах инструктором оставят - понятно?.. Мужики-то дурачье, на фронт рвутся...

– Сама ты телка дебелая, - Ольга из Ростова, прозванная Гвоздиком, повернулась с боку на бок, вздохнула, как обычно, страдальчески.
– Всех отличниц по окончании в партизаны засылают, а оттуда мало кто возвращается...

– Не брешешь?
– Зинка отдернула руку и повернулась к Гвоздику. Не брешешь?

– Стучи, подружка, стучи...
– Гвоздик опять вздохнула и затихла.

В дверях мелькнул свет, и по проходу защелкали подковками сапоги старшины.

Наташа, затаив дыхание, натянула колючее одеяло по самый подбородок и стала ждать, когда вспыхнет лампочка.

Это случилось, как всегда, неожиданно, и сразу же старшина сипло проорал команду и, глядя на секундную стрелку карманных часов, отвернулся к облупленной стене.

Пока Наташа подхватывала обмотки и шарила ботинки, Зинка, скользнув в юбку, натягивала косоворотку и вылетала босиком на построение. А старшина, по-прежнему глядя в стену, гнал всех обратно и снова объявлял подъем, и Наташа в который раз хваталась за обмотки...

Достав бальзам, Наталья Петровна поддела ногтями тугую крышечку и натерла виски. Глаза начали слезиться, кожу защипало. Бальзам почти не помогал, но хоть отвлекал от наползающих болей. А вот зять пользуется бальзамом без всякой меры, при любом случае, для профилактики... С него и прижился бальзам в доме...

В очередной раз возвращаясь от Ольги, накупил штук двадцать вьетнамского бальзама, высыпал из пакета в ящик серванта, где всегда лежали горчичники, пластырь и бинт с ватой.

– Теща, учтите, намаялся в очереди... Да было бы не обидно, если бы все хватали дефицит, а то кому - аспирин, кому - анальгин... К тому же за прилавком - старуха в чепчике, и ползает еле-еле, и рецепты по десять минут разглядывает... Вообще, ненавижу любую очередь и удивляюсь собственной теще... Иметь на руках удостоверение ветерана и не пользоваться им!.. Другие выжимают все из своего положения, а здесь необъяснимое благородство и чистоплюйство... Ветеранствуй, если заслужила... А может быть, есть какая-то причина, достаточно уважительная?.. Решил, как представится возможность, поговорить с тещей по душам... Ведь не ради показухи такая позиция?..

Наталья Петровна снова натерла виски бальзамом и отошла к стене.

Наташа осторожно, двумя руками сняла наушники, положила их на стол рядом с ключом и пододвинула инструктору листок. Тот быстро просмотрел запись, отдельные цифры подчеркнул карандашом.

– На третий класс потянешь...

В коридоре, прикрыв дверь, Наташа прислушалась. На ее место села Гвоздик, а рядом уже работала на прием Верочка.

– Вот и все, - Зинка отвернулась к окну.
– Что же теперь будет с нами?

Наташа поправила ремень и встала рядом.

Вдали за темной полосой деревьев угадывались белесые горы. В иные дни они виделись четко и, казалось, тяжело двигаются навстречу. Сегодня мешала весенняя дымка. Полоса деревьев почти сливалась с верхом забора, а перед забором - пестрый от луж плац. Через плац торопливо шел незнакомый командир в новенькой шинели. Он старательно обходил каждую лужу. Когда он поворачивался боком, возле бедра поблескивала замком полевая сумка.

– Что, девоньки, загрустили?
– старшина, вечно замотанный делами, вдруг остановился, щелкнув подковами, и тоже стал смотреть в окно. Радуйтесь, первый покупатель нарисовался из ОПСОНа - ишь, фортеля выписывает...

– И откуда, товарищ старшина, вы все знаете?
– Зинка повернулась спиной к опустевшему плацу.
– Буквально все!

– Будя-будя... Злость для фронту подбереги, - старшина переступил с ноги на ногу.
– Я вам сапоги выбил, панталоны самых нежных цветов раздобыл...

В конце коридора хлопнула дверь. Командир постоял у порога и стремительно зашагал к старшине. Когда он проходил очередное окно, эмблемы на черных петличках шинели вспыхивали.

– Рановато пожаловали, - старшина небрежно козырнул.
– Личный состав курсов экзаменуется.