Открыватели
Шрифт:
На огромных возах везли дрова, хворост, щепу, опилки, древесный и каменный уголь, торф…
– Что это у вас – праздник огня приближается? – спросил Серёжка у пробегающего мимо горожанина, прижимающего к груди охапку свечей.
– Какой праздник? – удивился тот, останавливаясь и поправляя растопырившиеся веером свечи. – Наступает вечер! А за ним – ночь!
– И что же тут такого?
– Как что? Вы что, не местные?
– Нет, мы издалека.
– Понятно, – ухмыльнулся горожанин. – Тогда рекомендую вам как можно быстрее убраться в это ваше далеко.
– А разве ночью у вас не спят?
– Спят. Но не дай бог вам проснуться и открыть глаза!
– Почему?
Горожанин вздохнул. Видимо, ему в первый раз приходилось встречаться с тупыми и непонятливыми пришельцами. Но всё же сжалился и решил объяснить:
– Знаете ли вы, что глаза у людей блестят?
– Да… – недоуменно ответил Серёжка. – И что?
– А то, что в глазах у людей находится Свет. Днём ничего страшного произойти не может: света вокруг полно. А ночью его лучше спрятать. И лучше всего свет из глаз прячется в другом свете – например, в свете свечей. Иначе Тьма может высосать его. И вы ослепнете!
– Какая Тьма?
– Которая приходит вслед за Светом.
– А почему у вас нет солнца?
Горожанин поднял на него недоумевающие глаза:
– А что такое солнце? – спросил он.
Ребята опешили. Не знать, что такое Солнце?
Пантелеймон попытался объяснить. В доходчивом для средних веков варианте:
– Ну, это такой круглый диск, что летает по небу. Он излучает свет…
– На небе может быть только один диск, – замотал головой горожанин, – диск Тьмы. Он весь чёрный. И не просто чёрный, а чёрный-пречёрный. Он притягивает к себе Свет. И, когда он появляется на небе, начинает темнеть. А когда весь показывается из-за горизонта, наступает ночь.
– Нет, Солнце – яркий светящийся диск! – замотал головой Пантелеймон.
А Серёжка, наоборот, решил просветить «средневековца»:
– На самом деле Солнце – большая-пребольшая звезда, огненный шар. Он – источник тепла и света в нашей планетной системе. Вокруг него вращаются все планеты…
– Вы сами не разберётесь со своим солнцем, – нервно засмеялся горожанин. – То оно у вас диск, то шар… У Света не может быть никакого источника, – наставительно произнёс он. – Потому что он – Свет. Он светит всегда, и прекратить свечение не может. А Тьма постоянно нападает на него. И похищает его часть. Но Свет вечен! Он везде, всегда и всюду! Везде! Всегда! Всюду! Вечен! – выкрикнул он. И зачем-то огляделся по сторонам.
– Да что же у вас за мир! – вырвалось у Пантелеймона.
– Какой есть, – спокойно произнёс горожанин. Как будто только что не выкрикивал лозунги. И ушёл. Очень-очень быстро.
– Пойдём отсюда, – заторопился Серёжка. – Не нравятся мне рассказы о высасывании глаз…
Быстрым шагом они вернулись к месту, откуда вошли в мир. Но открыть проход сразу не смогли: из ворот в правой стене вышел хозяин дома за оградой. Остановился и закурил трубку.
А Пантелеймону очень не хотелось открывать
– А вы не боитесь, что Тьма высосет свет из ваших глаз?
– Нет, – спокойно ответил горожанин. – Пока я курю трубку, мне ничего не страшно. Огонь в ней не позволит Тьме ничего сделать со мной. А потом я закрою глаза и вернусь домой. А вот вам не мешало бы подумать об убежище!
– А мы тоже вернёмся домой, – сказал Серёжка.
– А-а, ну, тогда ладно… – кивнул горожанин. Помолчал немного и произнёс слегка дрогнувшим голосом: – А я люблю смотреть, как диск Тьмы появляется из-за горизонта. Жутко… и величественно!
Уже потемнело, но чёрного диска, о котором рассказывал первый горожанин, ещё не было: он скрывался за далёкими вершинами гор. Из-за них на небо и наступала чернота.
– Странно, – произнёс Серёжка, глядя в ту сторону. – У нас небо темнеет равномерно, а здесь…
Он замолчал.
– Так вы не здешние? – удивился горожанин. – А почему…
И замолчал тоже.
Из-за горизонта медленно поднимался огромный чёрный диск. Казалось, будто в небе высверлили здоровенную дыру. На белом фоне диск смотрелся очень мрачно и угнетающе. Его чернота давила. Тонкие нити протягивались от диска в разные стороны, словно паутина от гигантского паука. Они росли, ширились, удлинялись – и вокруг становилось всё темнее и темнее. Смотреть на это было страшновато.
Но горожанин взирал на происходящее с равнодушным спокойствием.
– Вот, такова наша ночь, – сказал он.
– А… а свет к вам вернётся? – нерешительно спросил Серёжка и поёжился.
– Конечно! – усмехнулся горожанин. – Как же иначе? Завтра утром…
– Жуткое зрелище, – признался Пантелеймон.
– А мы привыкли, – беспечно ответил горожанин и закрыл глаза. Он выколотил трубку об угол ворот, и, не открывая глаз, удалился, ведя рукой по доскам. Хлопнули, закрываясь, ворота.
– Пойдём скорее, – заторопился Серёжка. – А то сейчас у нас Тьма глаза высосет!
– А ты что-нибудь чувствуешь? – спросил Пантелеймон.
– Нет, но… Мало ли… Вроде печёт как будто… не пойму.
– Знаешь, у меня, похоже, то же самое, – признался Пантелеймон, шаря по стене в поисках трещины.
– Тогда давай открывай скорее!
Открывать проход пришлось в кромешной темноте. Но когда из раскрывшейся щели ударил свет мечущегося по подвалу Дракончика – он почему-то не захотел последовать за ребятами, и остался в подвале, – оба облегчённо вздохнули: они вернулись домой.
– А может, попробуем здесь? – Серёжка указал на слегка подмокший участок стены, по которому змеилась одна-единственная трещина. На неё из неприметной дырочки в водопроводной трубе, проходящей под самым потолком, капала вода.
– Мокро! – поморщился Пантелеймон. – Пальцы могут соскользнуть. Долго возиться придётся.
– Ну, попробуй! Мне кажется, что проход тут!
– Ладно, – согласился Пантелеймон.
Он осторожно потянул края трещинки в стороны. И она неожиданно легко раскрылась.