Открывая Итаку
Шрифт:
Держась за герметически закрывшуюся дверь люка, Матей поднес руку к голове. Рана была поверхностная, скорее царапина, но она кровоточила, и это заставило его вспомнить об аптечном шкафчике. На эту мысль наслоилась другая: «Биллю крайне нужны сероциллин и антисептический мелен!» Матей отнял руки от металлического панно и… снова очнулся на полу. В ушах у него оглушительно гудело; ему казалось, что стены кабинки наклоняются к нему, и воздух превращается в свинцовый саван, парализующий его движения.
Пуля попала в треугольную кнопку.
ЭПИЛОГ
При свете прикрепленной к шлему электрической лампочки, Матей увидел блестящий осколок, вонзившийся в наружную обшивку «Альбатроса» — воспоминание о встрече космического корабля с роем метеоритов. Вырвав осколок, Матей осторожно опустил его в карман своего скафандра. Профессор Громов будет ему благодарен за этот первый экземпляр его коллекции внеземных минералов.
Возвращенный на свою орбиту «Альбатрос» продолжал свой путь к Марсу. Вокруг него царил глубокий, давящий, ощутимый мрак. Где-то в этом не имеющем ни начала, ни конца мраке витало тело Ларсона. Струя газов, приведенная в действие предназначенной Матею пулей, отбросила его на далекое расстояние от корабля. Космонавты не имели возможности заняться его поисками: управление «Альбатросом» перешло к «автоматическому пилоту», ведущему корабль сквозь рой метеоритов.
Инженер остался один под неподвижными, мерцающими светилами, похожими на созвездие драгоценных камней на бархатной подушке ювелира. Ему, так стремившемуся снова почувствовать под ногами землю, предстояло вечно блуждать по тронам космоса или, быть может, в столкновении с какой-нибудь падающей звездой, быть распыленным в бездне, бесконечность которой внушала ему ужас…
Вздохнув, Матей двинулся к отсеку-шлюзу. Вскоре крышка наружного трапа закрылась, и сквозь щели начал вливаться животворящий воздух. Затем металлическое панно бесшумно скользнуло в сторону, и в прямоугольном светлом проеме появились знакомые силуэты тех, кто ожидал его возвращения…