Отмычка к ее жизни
Шрифт:
— А потом… Домой мне ехать нужно было далеко, я бы сам не добрался, угодил бы в историю какую-нибудь — пьяный был. Она и пригласила меня переночевать. Говорила, что родителей как раз нет, да и Катя куда-то уехала. Ну, я и пошел. А там, когда пришли, она мне кофе налила, взбодрила, таблетку еще какую-то дала, и мы… — Никита смутился, — мы начали целоваться. Ну, а там дальше — больше. Знаете, как по Ленину, дальше, дальше, дальше… Ну, и получилось все потом, тоже по Ленину — лучше меньше, да лучше.
— Это как? — усмехнулась Лариса.
— А так, что один раз засунешь — потом всю жизнь не вынешь, —
— Маша знала о том, что вы встречаетесь с Катей?
— Да я так и не понял, — почесал затылок Никита. — Наверное, нет… Да, точно нет, потому что она потом бы мне всю плешь проела. А тогда все так быстро получилось. Машка сказала, что беременна от меня — мол, вот так случилось. Ну и вообще — говорила, что никого нет у нее, а жизнь идет. И раз уж так произошло, то давай, короче, поженимся.
— А вы?
— А что я? — в очередной раз вздохнул Кораблев. — У меня крыша поехала. Представьте, одна сестра беременна от меня, другую я люблю и встречаюсь с ней. Я еще в тот вечер собрался сказать Машке, что вот, мол, мы с Катькой решили вместе жить, квартиру снимать я уже хотел, а получилось совсем наоборот. И, признаться вам, Лариса Викторовна, я почему-то пожалел ее.
— Кого? Машу?
— Да. Она плакала, говорила, что детей хочет и что, мол, у нее в жизни счастья нет. Еще чего-то говорила. Потом выпить предложила. И я сломался… Целовать меня начала опять, ну и… — Никита снова махнул рукой. — В общем, утром проснулись в обнимку, я и сказал ей, что раз так, то женюсь. Может быть, тогда как-то мне казалось, что стерпится — слюбится, что она тоже человек, что счастья хочет. Ну, в общем, я пожалел об этом уже через неделю. Она как-то сразу изменилась, когда мы подали заявление, стала нервной, придиралась ко мне по любому поводу, а по ночам во сне плакала…
— А Катя? Как она на все это реагировала?
— Как она могла реагировать? — мрачно ответил вопросом на вопрос Никита. — Мне стыдно было ужасно, вообще кошмар. Запутался между двух сосен по глупости своей. Сейчас, если все повторилось бы, ни за что с Машкой бы тогда не пошел, пускай бы лучше или в ментовку пьяного забрали, или морду кто набил. А домой бы поехал, вообще ничего бы не было.
— Скажите, Никита, у вас нет ощущения, что Маша специально напоила вас тогда, чтобы соблазнить? — спросила Лариса.
— Конечно, специально, — убежденно ответил Никита. — Чтобы забеременеть, а потом предъявить. Это понятно, как дважды два. Но я был такой дурак, что не понимал ничего!
«Да дело, дорогой мой, не только в этом, — думала Лариса, автоматически кивая Никите. — А в том, что ей нужно было не забеременеть, а оправдать свою беременность. От другого».
— Понятное дело, я же еще моложе ее на год, глупенький сыночек из хорошей семьи, а она уже тоже совсем не девочка была, — продолжал Никита. — И потом командовать мной пыталась. Правда, за одну вещь я ей благодарен. Нет, за две, — поправился он. — Мальчишка у нас хороший вышел, это во-первых. А во-вторых…
«А парень-то, похоже, искренне считает Максима своим сыном, — продолжала размышлять Лариса. — И не догадывается ни о чем. И это может означать, что и здесь никакого мотива для убийства у него не было».
— …Ну, это скорее не ей, а папе ее благодарен, — поправился Кораблев. — Сергей Борисович меня на работу хорошую устроил, без него ничего бы не было. Ни квартиры этой, — Никита грустно обвел глазами евродизайн, — ни машины, вообще ничего. Только вот счастья не было. Но я еще раз повторяю — хоть у меня и были, как вы считаете, мотивы, но я не убивал. Чего я, дурак, что ли, так подставляться? Я еще удивляюсь, почему это менты до сих пор не проверили мое алиби. Вы вот только и додумались. А потом посмотрите — мы с Катей в тот день, третьего декабря, до обеда вместе были. Ну, если бы я убил свою жену, я бы постарался на работу приехать тут же после убийства, чтобы хоть как-то отмазаться — вряд ли кто-нибудь точное время бы сказал, когда я появился. А на машине от дома до работы всего десять минут. Так что могли вообще ничего и не заметить.
— А вы поехали на автобусе, — задумчиво проговорила Лариса.
— Вот именно! — почти торжествующе воскликнул Никита. — Потому что я поругался с Машей и, желая доказать, что мне не нужны ни ее квартира, ни машина, принципиально пошел на автобус! Принципиально! Потом, уже на остановке, принял решение позвонить Кате и сказать, что я развожусь, что мне все уже окончательно надоело, что с завтрашнего дня снимаю квартиру и мы там будем вместе. И поехал к Кате. А если вы думаете, что я из-за квартиры и машины ее убил, то это тоже ерунда. Потому что все на нее было записано, и мы как раз в то утро поссорились — она орала, что если я уйду, то всего этого лишусь. А я в ответ — что мне наплевать, забирай это все, не нужно мне ничего. И на автобус пошел…
Никита как бы с облегчением выдохнул воздух и опустил голову. Потом снова поднял ее и проговорил:
— Вот и все. Все, как было. Я все вам сказал…
Наступило молчание, которое, впрочем, через некоторое время было нарушено звонком в дверь. Никита тяжело встал со стула и пошел открывать, по пути проворчав что-то типа «кого это еще принесло?». Однако вскоре в прихожей послышался звонкий женский голос и звук поцелуя.
— Я решила сделать тебе сюрприз, — сказала женщина. — Я знала, что ты здесь один. Надеюсь, ты не сердишься?
— Нет, только я не один, — Никита вышел из прихожей, пропуская вперед Катю — а это была именно она, — и кивнул на сидевшую Ларису.
— А… Здравствуйте, — растерянно поздоровалась Катя. — А вы знаете, вами тут интересовались…
— Знаю, я с этим уже разобралась, — поспешила успокоить ее Лариса. — Да вы присаживайтесь, Катя, не волнуйтесь. Мы просто разговариваем. И это очень хорошо, что вы пришли, потому что, со своей стороны, тоже поможете мне прояснить ситуацию.
— Какую ситуацию? — испуганно спросила Катя, во все глаза уставившись на Никиту. — Что я должна сказать?