Отныне я – странник

Гавряев Виталий Витальевич

— Вот дурёха баба, а о дите ты нашем подумала? — Сказал тот, стараясь улыбаться как можно спокойнее. — Моя жизнь, будет проходить в частых походах. А дочерей с сыновьями, кто мне рожать будет? А? Да и кто будет помогать Дарье, ей тяжко будет одной. Так что, бери нанятого мной недавно работника Гаврилу, и ходи с ним почаще к Марьиным. Ты ей с её ребёнком помогай, а он пусть по хозяйству мужскую работу делает. Соседская помощь это одно, а мы, как будущие кумовья, должны помогать более других.

— Ой, прости, это я сдуру ляпнула. — Извинилась она и уткнулась лицом, в маскхалат

одетый поверх тулупа. — Первый раз, тебя в поход провожаю.

— Ничего любимая, главное не последний…

Так бы они и стояли рядом друг с другом, пытаясь напоследок сказать как можно больше нежности. Но вот появился царь со свитой, и это значило, что пришло время расставаться.

— Ну вот, не берёте вы меня с собой, так я вас хоть провожу по-человечески! — Разнёсся по округе его голос. Впрочем, не только он выделял его среди остальных людей. На общем фоне он казался таким гигантом — ну прямо Гулливер, среди лилипутов.

— Государь сами знаете, вас здесь заменить некем! — Отозвался Гаврилов, не отпуская из своих объятий жену.

— Да, везде мой глаз нужен! — Монарх, заметив Юрия, направился быстрым шагом прямиком к нему. А подойдя к ним, толи в шутку, толи серьёзно, добавил. — Ладно, цалуй своего благоверного, боярыня! Коли всё будет, как он пообещал! Так и быть, ею на самом деле станешь!

И сам же засмеялся над своими словами. Но отсмеявшись, посерьёзнел и уже деловито продолжил:

— Хотя, некогда мне ждать, когда вы намилуетесь. Юрка, давай отойдём в сторонку, у меня к тебе вопрос важный есть.

И не дожидаясь ответа, развернулся и отошёл в сторону.

— Прости любимая, но служба… — Только и сказал Юрий. И пошёл вдогонку за царём. — Да, государь, что вас интересует?

— Ты скажи, точно сможешь сделать всё, что наобещал? — Спросил будущий император, требовательно смотря на подчинённого. — Ведь мы, планы летних баталий, основываясь на твоих посулах, строим.

— Государь, как минимум обещаю, что к весне, степнякам будет очень трудно друг с другом договариваться. У них столько обид накопится. И подводить тебя, ни в коей мере не собираюсь.

— Ой. Твои бы слова, да богу в уши. — И собственноручно сняв с Гаврилова шапку, поцеловал его в лоб. — Ладно, иди, давай, на тебя вся надёжа….

Глава 5

Егеря неспешно удалялись на юго-запад. Вот они перешли по льду через Дон и далее, пошли по левобережью. Через какое-то время, их можно было разглядеть только по трём точкам (верблюдам, запряжённым в сани, на которых не придумали белых маскхалатов).

Пётр I, стоял среди провожающих, и спокойно смотрел, как те, медленно растворялись в дикой, заснеженной степи. И никто, кто сейчас посмотрел на царя, не догадался бы, что он мечется в сомнениях, относительно того человека, которого провожал. Он был странным и не понятным, но не опасным, это было единственным, в чём царь не сомневался.

Про Гаврилова, ходило столько противоречивых и неправдоподобных слухов, что можно было подумать, что это вымышленный мифический герой. Правда и сами не очень подробные и не всегда понятные рассказы Юрки о себе не добавили ясности. Хотя их правдивость подтверждали странные вещи, сделанными мастерами его далёкой, погибшей родины….

— Мин херц. — Отвлёк его от размышлений его Алексашко. Преданно заглядывая в глаза. — Не пора ли нам назад возвращаться. Там ученик Зе-на-у-и, тьфу пока выговоришь, ну, в общем, ученик Захара Павловича, заморскому бою на мечах, продолжать учить должен.

— Вот тоже, предан как пёс и услужлив. Но вороват шельма и хитёр интриган, да, и не дурак, значит, придётся терпеть, коль будет полезен моему делу. — Подумал Пётр, окинув своего любимца быстрым взглядом.

— Ну что Алексашко. Видать очень соскучился по моему посоху, ждёшь, когда я тебя снова погоняю? — Азартно подмигнул он своему любимцу.

— А мы это ещё посмотрим Питер, чьи палки, по чьим башкам и бокам, бить будут. — Весело огрызнулся тот.

Самодержец не понимал этого, чуждого для него фехтования, поначалу, тоже посещал занятия, из чистого любопытства. Но сегодня, он хотел пойти в мастерскую, где работала артель слесарей. Там, пройдя ускоренно обучение, он начал собственноручно собирать местное механическое чудо — корабельный хронометр. Правда, вытачивать зубья маленьких шестерёнок, ему ещё не доверяли. Объясняя, что одного даже хорошего глазомера для этого мало. Но сборку механизма, под руководством Бремон Евгения Ивановича разрешили. И сегодня он должен провести её, уже самостоятельно — без контроля со стороны.

— Нет, Алексашка, у меня на сегодня есть дела более важные, идите без меня.

— Неужто Питер, тебе с этими мастеровыми интереснее, чем познавать с боевыми товарищами, азы боевого чужеземного искусства?! — Играя на публику, съязвил Меншиков.

— А это уже не твоё собачье дело! Су… н сын! — Вспылил самодержец.

Меншиков на мгновенье стушевался, но тут же, как ни в чём не бывало, на манер ярмарочного скомороха продолжил:

— Ну, тогда я Головкина сегодня отдубашу! А то он, шибко улыбается!

— Ты, его?! Ну, попробуй?! Гавриил, слышишь, за каждую шишку, на башке этого шута, золотой плачу! — Задорно засмеялся Пётр и даже театрально схватился за живот.

Выслушав ещё множество шуток по этому поводу, некоторые, из которых были смешными, а другие не очень. Царь направился в мастерскую. И по пути, снова погрузился в размышления, ведя мысленный монолог с богом:

— Господи, ведь ты меня зачем-то выбрал. Чтобы я этих дремучих животных, (великий князь вспомнил, как тогда, в детстве, на его глазах взбесившиеся стрельцы растерзали Михаила Долгорукого и унижали его матушку) переделал в людей. Чтобы я искоренил эту скверну — мешающую России стать великой державой. Я сделаю всё, не жалея живота своего. Дай мне только сил пройти по пути, тобою для меня предначертанному. Открой глаза мои на нового подданного, дай мне знать, кто он? Толи помощь твоя? толи искушение дьявольское? …