Отодвигая границы
Шрифт:
Чуть ранее в тот день я узнала, что Эшли носила мальчика в своём драгоценном животике. Она легла на стол, глядя на чёрно-белый пикающий экран, и сказала:
— Ох, Эхо. У тебя снова будет братик!
Снова. Будто я потеряла щенка, и она преподнесла мне нового. Меня не интересовала замена.
В тот день Ной пришел ко мне домой и взорвал мой мир, притащив с собой Исайю и его познания о машинах. Он не должен был приводить друга или делиться воспоминаниями о семье. Опять же, он показал, каким невероятно классным парнем он был на самом деле, и что сделала я? Плюнула ему в лицо, что он переспал
— Да. Я готова к танцам, — ответила я миссис Коллинз, возвращаясь к реальности.
— Фантастика! О, вот же она. — Женщина открыла мою папку и наградила себя глотком своего нового наркотика — диетической колы. — Сегодня я хотела бы обсудить твою маму.
— Что? — Никто не говорил со мной о маме.
— Твою маму. Хочу поговорить с тобой о ней. На самом деле, я хотела бы попробовать с тобой одно упражнение. Можешь описать её пятью словами или меньше?
Ненормальная. Прекрасная. Эксцентричная. Талантливая. Ненадёжная. Я выбрала безопасный ответ:
— Она любила греческую мифологию.
Миссис Коллинз села в кресло в своих джинсах и голубой рубашке.
— Когда я думаю о маме, то представляю печенье с шоколадной крошкой.
— Я почти уверена, что вы знаете — моя мама не из тех, кто готовит печенье. — Или вообще не из типичных мам.
Она хихикнула. Я не подразумевала это как шутку.
— Она рассказывала тебе эти мифы?
— Да, но больше сосредотачивалась на созвездиях.
— Ты улыбаешься. Не часто этого от тебя дождёшься в моём офисе.
Моя мама. Моя безумная, сумасшедшая мама.
— Когда она была в деле, то погружалась в него с головой, понимаете?
— Нет, объясни.
Я начала качать ногой.
— Она… э-э… даже не знаю.
— Что ты имела в виду под «в деле»?
Во рту пересохло, будто я не пила много дней. Я правда ненавидела говорить о ней.
— Сейчас я понимаю, что мои любимые моменты с ней были во время её маниакальных эпизодов. Жаль, что единственные хорошие воспоминания о маме теперь запятнались. Её улыбка заставляла меня чувствовать себя важной. Она рисовала созвездия на моём потолке флуоресцентной краской. Мы лежали в кровати, и она снова и снова рассказывала мне сказки. Иногда она трясла меня, чтобы я не заснула.
Миссис Коллинз постучала ручкой по подбородку.
— Значит, созвездия? Как думаешь, ты бы смогла их узнать сейчас?
Я пожала плечами, ёрзая на стуле. Моя нога неоднократно стукнула по полу. Какую температуру она держала в помещении? Под тридцать градусов?
— Наверное. Я давно не смотрела на звезды.
— Почему? — Отношение миссис Коллинз сменилось с добродушного лабрадора до чисто делового.
По моему затылку сбежала капелька пота. Я убрала волосы в пучок и придержала его пальцами.
— Э-э… не знаю. Из-за облачности? Я не часто выхожу гулять по ночам.
— Правда? — сухо поинтересовалась женщина.
Во мне вспыхнула ярость. Жаль, мои глаза не стреляли лазерными лучами.
— Думаю, я просто потеряла к ним интерес.
— Хочу показать тебе кое-какие картинки,
Э… не совсем, но разве я могла отказаться? Я кивнула.
— Учительница по художественному образованию дала мне твои картины, которые ты нарисовала в девятом классе. Я могу ошибаться, но мне кажется, что это созвездия.
Миссис Коллинз протянула первую. Даже первоклассник мог бы её определить.
— Маленькая медведица, но в греческой мифологии она называлась Урса Минор.
Следующая картина была мне знакома, но другим — вряд ли.
— Водолей.
Третья поставила меня в тупик на секунду. Мой разум замешкался в сером тумане, который я так ненавидела. Я вытащила ответ, пока его не поглотила чёрная дыра. Мне мешало головокружение, позволяя лишь прошептать:
— Андромеда.
Сердце быстро забилось в груди, и я отпустила волосы, чтобы смахнуть капельки пота со лба. В животе и горле появилось чувство тошноты. Господи, меня сейчас вырвет.
— Эхо, дыши через нос и попытайся опустить голову. — Я едва слышала слова миссис Коллинз из-за звона в ушах. Чёрная дыра росла, угрожая поглотить меня. Я не могла позволить ей это сделать.
— Нет. — Она не могла расти. И так была слишком большой, такое со мной уже происходило когда-то. В тот раз я чуть не потеряла рассудок.
— Что «нет», Эхо? — Почему она звучала будто издалека?
Я сжала руки у головы, будто это движение могло спасти меня от падения в тёмную пропасть. Вдруг яркий свет прорвался сквозь черноту, и на долю секунды я увидела маму. Она лежала рядом со мной на полу её гостиной. Рыжие вьющиеся волосы выпадали из золотого зажима. Её глаза были широкими — слишком широкими. Моё сердце забилось чаще. Мама потянулась ко мне, шепча слова:
— И Персей спас Андромеду от смерти. Айрес был нашим Персеем. Скоро мы будем с ним.
Острый укол страха — нервирующий, как когда ты смотришь ужастик «Пилу» — вызвал у меня волну адреналина.
— Нет! — закричала я, выставляя перед собой руки, чтобы она меня не коснулась.
— Эхо! Открой глаза! — прокричала миссис Коллинз, её тёплое дыхание грело мне лицо.
Всё моё тело дрожало, и я потянулась, чтобы восстановить равновесие, но была поймана миссис Коллинз. Я часто заморгала и покачала головой. Это не могло вновь происходить. Я не помнила, как встала. Несколько стопок с папками, которые раньше были на краю стола, теперь валялись на полу. Я быстро сглотнула, чтобы облегчить сухость во рту и успокоить нервы.
— Простите.
Женщина убрала волосы с моего лица, на ней застыло выражение радости и сострадания. Будь у неё хвост, она бы сейчас им виляла.
— Не стоит. Ты что-то вспомнила, не так ли?
«Не знаю. Вспомнила ли?» Я вцепилась в её руку.
— Она рассказывала мне историю Андромеды и Персея.
Миссис Коллинз сделала глубокий вдох, кивнула и помогла мне опуститься на пол рядом с перемешанными папками.
— Да, рассказывала.
Всепоглощающая жара, которую я чувствовала раньше, испарилась, на замену ей пришёл холод с липкими мурашками и бесконтрольной дрожью. Женщина вручила мне новую диетическую колу, прежде чем вернуться за стол.