Отойти в сторону и посмотреть
Шрифт:
К чему привело вмешательство?..
К тому, что ты… Я! НИКОГДА не была на вершине той скалы.
Так, знаешь ли, и не решилась выйти на «полку»…
И мне НИКОГДА не возвращало потерянный крестик весёлое существо пустыни.
Промотавшись до вечера в песках, я обозлилась, скисла и вернулась ни с чем. Однако моя шурпа очень понравилась Максу…
Я НИКОГДА не созерцала блики времени, перед тем как провалиться в них вместе с песчаной бурей.
Ты к тому моменту уже изменилась. И я уже не была тобой. Но сама ещё не знала этого. В
И я не полезла в эту расщелину за крабом.
Потому что… просто побоялась. И провела день, злясь и скучая, потому что…
Потому что я НИКОГДА так и не призналась себе в своих чувствах. Ни себе, ни тем более ему. И это «никогда» случилось всего пять дней спустя. Когда мы с отцом получили телеграмму, в которой сообщалось, что Макс погиб.
Вот такие вот подобные переменные у этого уравнения…»
Руки опускаются сами собой. Лицо горит.
Я ничего не понимаю, кроме того, что через пять дней Макса не станет.
Распахиваю окно.
Звуки ночи – как и вовремя включённые соседом за стенкой Битлы – возвращают немного трезвости мыслям. Я продолжаю:
«… 21-го он уехал в экспедицию. Куда-то в горы. До места добирались на машине. В ущелье на дороге к перевалу случился небольшой затор. Оползень. Вроде было небольшое землетрясение. Все стояли и не знали, что делать. И ещё они не знали, что выше по ущелью землетрясением повредило плотину.
Время было к вечеру. Когда уже решили устраиваться на ночлег, там, наверху, запертое в тисках гор и бетона небольшое красивое водохранилище вырвалось на свободу. У Макса ушки на макушке – ты же знаешь. В одной из машин ехали альпинисты – тренироваться в базовый лагерь. И ещё семья с тремя детьми – возвращались домой. Надо было подняться по стене хотя бы выше уровня осыпи от обвала – тогда ещё оставался шанс. Альпинисты поднялись быстро. Остальные в это время вязали люльки внизу. Успели поднять детей, их мать и ещё одну девушку-студентку из группы Макса…
Сель унёс с собой всё. И осыпь, и машины, и дорогу, и всех, кто оставался внизу. Тела даже не искали…
И я решила.
Мужчина-Король и его Принцесса. Вам так не хватает этого обоим. Предрассудки, ужимки… Кара эпохи лжи! Я подумала – ну, пусть хотя бы лет… двадцать, например. Почему нет? Хорошая цифра.
Счастье-то не в том, чтобы знать, какой мир на самом деле. А в том – с кем ты в этом мире. Мир-то всё равно такой, какой он есть. Вне зависимости от того, чем он представляется лично тебе.
Доживёте вы или нет – я не знаю. То будущее мне неизвестно. То есть, оно могло бы быть мне известно, и сейчас всё ещё может. Но с того момента, как я изменила то, что изменила, прямой путь к причине превратился для меня во вселенную возможных сочетаний. Попасть можно. Но разве что случайно буду проходить мимо. Да и то не факт, что пойму – вот оно. Слишком невероятно, чтобы полагаться на такой вариант. Но на тот случай, если доживёте – там, в конце письма, найдёшь запечатанную в пластик «таблетку». Она открывается просто. Нужно повернуть верхнюю часть – с инициалами – относительно нижней против часовой стрелки на четверть оборота. Выбери любое безлюдное место. Но помни, ты не должна открывать её. Это должен сделать Макс. А ты будь не ближе двадцати шагов от него. И главное – механизм откроется не раньше, чем через двадцать лет».
Что значит: Макс?! А разве он… ну да, ведь он же ещё не… Господи, я даже не успела подумать, что ведь ещё можно
«Останови свои сумбурные мысли! Я просто кожей чувствую их. Ведь объединяет нас всё равно нечто большее, чем то, что разделяет.
Макс уедет в экспедицию 21-го июня. Сейчас 18-е, если ты решилась заглянуть в шар сразу – а я в этом нисколько не сомневаюсь, зная… нас, то у тебя два дня.
Предвидя логический ход твоих рассуждений, я сразу хочу сказать: за тех людей, что спаслись, – не беспокойся. Я всё выяснила. Там вообще никакого землетрясения не было. Просто кое-кто изрядно крупный прогулялся по ущелью в полубессознательном состоянии. Брёл там сквозь всё подряд, цепляя то время от времени, то время от места, то… В общем, этот дурак с работы возвращался, ну и… Кто он – лучше не спрашивай. Это описать даже мне не под силу. Да и не важно. Мало ли где, что, с кем, когда приключается. Бесконечность – это ведь всего лишь способ, с помощью которого мир хранит информацию о самом себе… Короче! Он там сначала скалу коленом зацепил, а потом попить остановился. Отвлёкся. А там плотина эта…
Не знаю, как объяснить. Но вкратце – то, что я поставила тебя в известность, нарушило известный мне путь. Я как бы лишила себя возможности найти прямую дорогу к причине. Чтобы воздействовать – нужно попасть. По крохам собрать вещество. С тобой – другое дело! Мы же – одно… В некотором смысле. Это как коридор в знании. А с прочим, если схема нарушена, проще пересчитать пылинки на полках в музее. Вероятность, что попадёшь, есть. Это утешает. Но одна из бесконечности. И как понять, что заглянула в нужный кинотеатр? И кино то же, и зрители. Но пока не разберёшься, что при строительстве фундамента под угол бросили серебряный полтинник, а не никелированный гривенник, так и не поймёшь, что не то, не то, не то… От этого с ума можно сойти! Поэтому я не могу найти… этого – что бед натворил. Но тех людей я видела живыми и сейчас вижу.
Ты спросишь, почему я не предупредила Макса? По той же причине. Раньше – до той скалы, когда я первый раз вмешалась, – могла бы. После – нет. Схема была нарушена, и путь растворился в бездне вероятностей. Но подумай… Предупреди я Макса, я потеряла бы возможность найти… себя. Прости, тебя. Он бы спасся, но что бы тогда изменилось? Он просто остался бы жив… А это не так важно, как принято считать. После того, как шар вернул тебе утраченное время, ты уже должна кое-что чувствовать, правда? Я верю, что ты… поверишь.
Целую тебя».
Всё.
Я откладываю письмо. Голова идёт кругом…
И вдруг я вспоминаю. Вспоминаю со всей ясностью неведения, со всей неожиданной готовностью. Вспоминаю. И Отчаяние, и Место, и Когда, и Здесь…
Ноги вдруг оказываются безумно далеки от привычных ощущений. Руки вытягиваются, неравномерно наливаясь весом. Метаморфоза сплетает тело и сознание во что-то одно. Неуклюжее, асимметричное. И оно вращается неравномерной массой на острие невидимой иглы Вселенной. Я знаю, что могла бы испытать ужас. Могла бы… – и моя Память [14] показывает мне его пределы. Удивительные, нечеловечески безграничные просторы ужаса, очищенного от всего мне известного.
14
Имеется в виду филогенетическая память. Которую, разумеется, никто не щупал. Как, впрочем, и время.