Отпетые плутовки
Шрифт:
— Да у меня все как-то бегать выходило. Машка, а тебя как в детстве дразнили? — раздвинув рот до ушей, вдруг спросил он.
— Лихоня, — растерялась я.
— Как, как?
— Ты же слышал, зачем спрашиваешь?
— Ладно, не злись. Я думал, тебя Мальвиной звали. Волосы у тебя на солнце голубые. И вообще… красавица ты у нас, девочка из сказки. Как есть Мальвина.
— Ты меня так не зови, меня так папа зовет, а ты не смей! — разозлилась я.
— Ладно, мне что, как скажешь. — Сашка почесал нос, откинулся
— А почему Лихоня, фамилия, что ль, такая?
— Ага. Лихович, Лихоня.
— Как твоя фамилия?
— Теперь Назарова, а была Лихович.
— Отца-то как зовут?
— А что? — Теперь я насторожилась.
— А то. Отец-то Павел Сергеевич?
— Да. А ты откуда знаешь?
— От верблюда. — Сашка хохотнул и покачал головой:
— То-то я удивился, больно ты на папу напирала, когда с муженьком разговаривала — “скажи папе”, ясно.
— Ты чего к моему отцу привязался? — разозлилась я.
— Да нет, не то думаешь, — успокоил Сашка. — Письмо у меня к нему. Надо передать. — Он помолчал немного и спросил:
— Машка, а ты знаешь, кто твой отец?
— Мой отец — это мой отец, вот кто. Чем занимается, не знаю и знать не хочу. Зато знаю, что человек он хороший и меня любит. Пожалуй, только он и любит.
— А муж-то как же, Марья?
— А муж — не твое дело.
— Понял. Мне когда толково объяснят, я завсегда пойму. — В Сашкиных глазах появились два средней величины черта и нахально на меня уставились.
— Саш, а за что тебя посадили? — помолчав немного, спросила я.
— Зa убийство.
— Что? — Рот у меня открылся, а вот закрываться не желал, хотя я очень старалась.
— Вот до чего доводит любопытство, — развеселился Сашка. — Уже боишься, а тут место тихое, ты да я, и никого больше.
— Врешь ты все. Я тебе не верю. Кого же ты убил?
Сашка насмешливо улыбнулся, вздохнул, сморщил нос и нараспев проговорил:
— Много безвинных душ лишил я жизни, и все они были любопытные.
— Расскажи мне о себе, — попросила я, окончательно уверившись, что он врет и для меня скорее всего безопасен.
— А чего рассказывать? Сама говорила, личность я темная, подозрительная, все так и есть. Ты мне лучше про отца расскажи.
— Не буду. Зачем? — вновь насторожилась я.
— Я ж сказал, письмо у меня к нему. Говорили, он поможет.
Я сверлила взглядом Сашкину физиономию, пытаясь решить, что на это ответить. Вздохнула и сказала то, что думала:
— Я не знаю, Саша, правда не знаю. Мне папа никогда ничего такого не говорил. А тебе сидеть много осталось? — Бог знает почему, но этот вопрос меня очень волновал.
— Что значит “сидеть”? — удивился Сашка. — Я ж на воле.
— Ты все темнишь, ничего не рассказываешь, — вздохнула я, почувствовав странную обиду и острое желание спасти Сашку от всех возможных бед на свете. — Может, я помогу чем?
— Пошли, помощница, — хмыкнул он, поднимаясь. — Недалеко уже.
Часа в три мы вышли на проселочную дорогу. Сашка бодро печатал шаг, размахивая руками, я трусила рядом и на него поглядывала. Тут из-за поворота возник двухэтажный особняк за высоким забором. Сашка притормозил.
— Пришли мы, Марья Павловна, — сказал он необычайно серьезно. — Тут у меня дельце небольшое, оформлю дельце и тебя домой отвезу. И вот еще что. Ты здесь помалкивай, чья дочь. Поняла?
— Поняла, — кивнула я и сразу спросила:
— А почему?
— Отца твоего здесь не любят, но очень уважают. Смекаешь?
— Нет, — честно созналась я, Сашка почесал нос и кивнул:
— И не надо. Молчи, и все.
У калитки был звонок, Сашка позвонил, и из дома вышел здоровенный тип в куртке нараспашку, увидев Сашку, заулыбался.
— Какие люди. Здорово, Саня. — Тут он покосился на меня и присвистнул:
— А это откуда?
— На дороге нашел, — хмыкнул Сашка.
— Надо же, — подивился парень. — Вроде не дурак, а везет.
— Так ведь нечасто, — развел Сашка руками.
Мы вошли в дом Он выглядел огромным и каким-то нежилым, точно построить его построили, но заселить забыли, а может, надобность в жилье отпала. Комнаты были наполовину пусты, почти все окна без занавесок, пахло лаком и краской. Правда, в кухне царил образцовый порядок. Дорогой гарнитур, французская газовая плита и два холодильника, огромных и тоже импортных.
Встретивший нас тип снял куртку, указал мне на стул и направился к плите. Поставил чайник, потом пошарил в холодильнике, собрал на стол кое-какой снеди. Хитро подмигнул нам и сказал:
— Угощайтесь. Как говорится, чем Бог послал.
Сашка сразу же стал угощаться, да и я себя упрашивать не заставила. Тип, с которым меня забыли познакомить, посматривал на нас и выглядел очень довольным.
— Что, Сережа, приютишь? — спросил Сашка.
— А чего ж нет, — удивился тот. — Наверху все комнаты свободны. Занимай.
Сашка удовлетворенно кивнул, торопливо доел последний кусок и сказал Сереже:
— Давай-ка выйдем на пару минут. Отсутствовали они минут пятнадцать, я уже начала томиться, потому что в чужом доме чувствовала себя крайне неуютно. Тут Сашка заглянул в кухню и позвал меня. По лестнице с резными перилами мы стали подниматься на второй этаж.
— Саша, когда домой? — спросила я. Ни этот особняк, ни его хозяин мне не нравились. Я была готова отшагать еще километров двадцать, лишь бы здесь не задерживаться. Опять же было неясно, какое у Сашки в этом месте может быть дело? Планами он со мной не делился, и это беспокоило. Бог знает почему, но дом за высоким забором представлялся мне разбойничьим вертепом.