Отправь их в Ад!
Шрифт:
Обычно Бандитка трахалась со всяким отребьем — слабохарактерными мужичонками, которые только и могут, что работать языком да членом. Она любила руководить, командовать. Ляг так, сунь этак, двигайся быстрее и не вздумай кончать…
Никто и никогда не смел поиметь дочь Готти грубо, жестко, как портовую девку… Она почувствовала, что возбуждается.
Нергал обошел барную стойку, сильные руки притянули девушку к себе. Губы впились жадным поцелуем, мужчина рывком посадил ее на стол, разом сдернул штаны и нитку трусов. Валерия откинулась назад, стройные ноги широко раздвинулись.
Глава № 32
В
В дальнем конце тусклого грязного коридора, рядом с вонючим санузлом, расположилась массивная обшарпанная дверь с потертой ручкой и тяжелым замком. За дверью спряталась узкая вытянутая комната, еле-еле вмещающая в себя два шкафа и два же стола. Старая мебель хранит на себе множество папок, бумаг, целые горы канцелярских принадлежностей. На самом краешке столешницы затерялись крохотный чайник и две замызганных чашки.
Как насмешка над теснотой, потолок комнаты возвышался на добрых пять метров. Некогда он был идеально белым, но те времена давно прошли. Сейчас там царит паутина и копоть.
Узкое окно с толстой решеткой выходит на загаженный двор. Через грязное стекло еле пробивается уличный свет. Мрачный светильник высоко под потолком ощутимо силится разогнать темноту. Ледяные батареи не дают даже надежды на тепло, погода не позволяет открыть форточку.
Топот соседей сверху дополняется пьяными криками с улицы. Скрипучий пол реагирует на любое, самое осторожное движение. Пахнет мусором, из коридора ощутимо тянет туалетом.
Так выглядела штаб-квартира недавно образованной спецгвардии.
На скрипучих неудобных стульях расселись двое: гигант-оборотень Вольф Шлоссер и, собственно, глава спецгвардии, дознаватель Ханс Краузе.
Они вели вполне непринужденную беседу, не обращая особого внимания ни на стесненные обстоятельства, ни на вонь и крики. Человек привыкает ко всему, особенно если осознает, что это лишь начало, первый шаг большого долгого пути.
Разговор петлял, перекидываясь с одной темы на другую, но его нить то и дело возвращалась к Нергалу Рихтеру и череде убийств, прокатившихся по Берлину.
— Как думаешь, что он будет делать дальше? — задумчиво поинтересовался Вольф.
Ханс ответил не сразу, хоть и обдумывал этот вопрос уже не единожды.
— Два варианта: или начнет с Кроу, или замахнется прямиком на канцлера.
— Да ладно! — оборотень с сомнением глянул на товарища: не шутит ли? — Судьи, прокурор… Я все могу понять, не велики мошки. Но канцлер? Его охраняют так, что и близко не подойдешь. Да и Кроу тот еще перестраховщик.
— На самом деле гораздо интереснее другой вопрос. Что будет, когда он убьет этих двух? Остановится или не сможет? Хватит ли жертв внутреннему демону, или тот будет требовать все новых смертей?
— Значит, ты не сомневаешься, что убить Кроу и Вейсмана вполне по силам? — оборотень глянул удивленно.
— Мы не знаем пределов Рихтера… Например, что ты скажешь про смерть Ибрагима Пэйна?
— Туда ему и дорога! Редчайшая мразь…
— С этим не спорю… Но ты ведь знаешь, что некромант был известен своей легендарной паранойей. Разве кто-то предполагал еще вчера, что можно вот так, — Ханс щелкнул пальцами, — Хоп! И развоплотить сильнейшего темного мага Республики…
— Ловко, ничего не скажешь, — согласился Вольф, — И главное, никто так и не понял, как работа проделана…
— Так и бывает, когда действует профессионал.
— И все равно, не верится мне, что Рихтер полезет на Кроу. Это уж слишком… высоко!
— Спорим? — весело кинул Краузе, — Лично я уверен процентов на девяносто.
— Хорошо, замахнуться-то он может, но убить… Для этого не хватило бы целой армии.
Дознаватель задумчиво покачал головой, не соглашаясь с другом.
— Армии, может быть, и не хватило бы… Но Нергал… Этот убийца слеплен из другого теста. Вернее, это мы из теста, а он будто из стали. Ни сомнений, ни страхов, ни лишних размышлений. Он просто приходит и делает то, о чем я не могу даже начать думать, как подступиться. В этом наше отличие. Там, где я буду строить выигрышный план, Рихтер просто не задумывается о возможности проигрыша. И в этом есть… определенная неотвратимость, но и обреченность тоже.
Долгое время в комнате царило молчание. Краузе размышлял, уставившись в потолок, а оборотень делал вид, что занят важным делом — перекладывает бумаги из одной стопки в другую.
— Послушай, Ханс, — здоровяк нарушил, наконец, тишину, — Я знаю, ты разбираешься в людях, и вообще… Скажи мне, этот Нергал… То, что он делает… Убивает всяческих тварей… Это хорошо или плохо?
Дознаватель еле заметно усмехнулся: так вот что волнует оборотня. И самое главное, несмотря на почтенный возраст — Вольфу давно перевалило за сотню — он все также сохраняет почти детскую наивность и непосредственность. Нет, ну действительно, «хорошо или плохо» — такими категориями мыслит ребенок, взрослый спросит совсем по-другому.
— Сам-то что думаешь?
— Хрен его знает… Он же избавляет мир от явных отбросов…
— Ну а ты мог бы убить дель Боско? Или Кроу?
Вольф надолго задумался. Краузе не торопил друга, понимая, что для него вопрос довольно принципиальный.
— Нет… Нет, не стал бы. Вот если бы Кроу сделал какую-то подлость лично мне, тогда… А так…
Ханс понимающе кивнул.
— Я тебя понимаю… А вот Рихтер — он лишен сомнений, как моральных, так и интеллектуальных. Кто-то может подумать, что он простой, недалекий, но это вовсе не так. Убийца следует определенным правилам, чтит известные лишь ему догмы.
— Он что, сектант?
— Не совсем. Его религия — стремление к цели, выполнение миссии во что бы то ни стало.
— А разве мы не должны делать то же самое?
— Возможно, — Краузе пожал плечами, — Вопрос только в том, как выбрать верную цель…
На этот раз молчание длилось еще дольше. Вольф возился с бумагами, но, наконец, раздраженно бросил их на стол, смешав в кучу.
— На самом деле, в последние дни меня волнует другая важная проблема, — мрачно проговорил он.
Дознаватель глянул вопросительно, приглашая оборотня продолжать.