Отпущение грехов

Красько Дмитрий

Ромео, польщенный, что к нему за подобной информацией обратился сам страшный я, безразлично цокнул языком:

– Не. Это стопудово какой-то гастролер. Наших я всех по почерку знаю. Это не они, точняк.

– Жалко, – протянул я. – А я думал, это твоя работа. Так грамотно: три выстрела – три трупа!

– Я так не работаю! – вальяжно пояснил он. – Подумаешь – из огнестрела вальнуть. Мне бы чего позаковырестей – взрывчатку, отравить кого или самоубийство подделать. И красиво, и менты потом не найдут.

Я тихо, но очень довольно булькал в пиво, слушая его разглагольствования.

Мог бы напомнить, что последнее отравление в нашем городе случилось при Екатерине Великой, когда купчиха Пастухова насмерть отравила своего мужа, трижды стукнув топором по башке. Но Ромео был недостоин такой информации, поэтому я вынул лицо из бокала и снова принял кислый вид:

– Может, я тебе тогда заказ подкину, а? Нам человечек один сильно мешает, убрать бы надо. Мы заплатим. Как думаешь, сколько тот гастролер получил, что вчера стрельбу на площади устроил?

– Ну, с полмиллиона, не меньше. Все-таки сразу троих мочить пришлось, – со знанием дела отозвался Ромео. Подумал и добавил: – Рублей, конечно.

– Значит, за одного раза в три меньше? Ну, мы тебе двести кусков отвалим, чего мелочиться. Ты только этого гаврика убери, а то мешает, зараза, в гланды пробрался! Аккуратненько самоубийство инсценируй – это в самый раз будет. Типа, шел по улице, устал жить и сиганул под троллейбус. Что скажешь?

– А почему под троллейбус?

– На всякий случай. Если что – потом током добьет. Не хочешь под троллейбус – пусть под трамвай сиганет. Или вообще с моста, как Ельцин. Ну, или придумай что-нибудь, ты же в этом шаришь.

– Нет, Чубчик, ты извини, – он смешался, – у меня сейчас вообще завал. Четыре заказа до конца месяца надо сделать, хочешь – верь, хочешь – не верь.

Я резко схватил бокал и опустил в него морду. Конвейер смерти, млять! Четыре заказа до конца месяца, но на пятилетку разнарядку еще не спустили. Нет, такого придурка я точно не встречал.

Ромео между тем поднялся и, как ни в чем не бывало, протянул мне руку:

– А может, пойдем за наш столик?

– Я же тебе сказал…

– Да ну! Не хочешь в два ствола – можно по очереди, как душа пожелает. Пошли! Там такие девки – мурашки по коже.

– Вали! – отмахнулся я. – Пять раз гонорея, два раза сифилис… Мне еще твоих мурашек по коже не хватало.

– Жаль, – с трогательной искренностью заметил он. – Если передумаешь – подходи, рады будем. – И, вновь обретя свой привычный разухабистый облик, пошел к своим. Те, оказывается, так и не сумели довести бармена до нервного срыва – Жора-Юра отделался быстро принесенным заказом, и, когда вся компания отвлеклась на водочку, слинял за свою любимую стойку, к своей любимой тряпочке.

Я снова принялся за пиво. Пил медленно, растягивая удовольствие. Пиво в этом баре действительно было великолепное, пить такое наспех – непростительный грех. Его надо было прочувствовать, прихлебывая маленькими глоточками. И я наслаждался процессом до тех пор, пока стул, на котором только что сидел Ромео, не обрел нового седока. Им оказался незнакомый краснорожий парень в теплом, несмотря на лето, пиджаке и солнцезащитных очках.

Он уставился на меня в упор этими самыми очками и молчаливо блестел зеркальной поверхностью стекол до тех пор, пока я, по-прежнему не торопясь, не опустошил бокал. Говорить, по всей видимости, пришелец не собирался.

Я сперва подивился такой откровенной наглости, потом рассердился, и, наконец, зло процедил:

– Пижон! В этом баре свободных мест – пруд пруди. Шагал бы ты, пока я тебе внутренности наизнанку не вывернул.

– Нервный, – констатировал он. И заговорил, словно только и дожидался того момента, когда я первым открою рот. – Тут дело вот в чем. Я – Олег Ружин, тот самый парень, которому ты звонил.

Я нахмурился. Ну да, звонил. Но на пиво ведь не приглашал. Какого черта приперся? Умудрившись на удивление быстро определить местонахождение? К тому же вычислить мою персону? Однако раскрывать карты раньше времени было глупо, поэтому я изобразил лицом недоумение и спросил:

– Ну да?! И когда это я тебе звонил?

Он посмотрел на часы, потом на меня, потом снова на часы и ответил, совершенно спокойно, к тому же не снимая очков:

– Примерно четверть часа назад.

– Шутишь? – я угрожающе прищурился.

– Нет, – он нисколько не испугался. Больше того – он усмехнулся. И весело сказал: – Я – автор статьи, которая тебе так понравилась. Надеюсь, ты еще не забыл моего имени?

Конечно, не забыл. Но излишняя догадливость Ружина, в отличие от его статьи, мне не понравилась. Не люблю слишком умных людей – они давят меня своим интеллектом, как танки.

– Объясняйся конкретнее, пижон, – посоветовал я. – Чтобы твою мысль можно было уловить. А то она так быстро носится туда-сюда, что ее даже разглядеть трудно.

– Хорошо, – согласился он. – Ты позвонил мне четверть часа назад, похвалил, сказал, что пьешь пиво в баре, и повесил трубку. Не спрашивай, как я узнал, откуда ты звонил. Узнал – и все. Просто ты совершил неосторожность, и я ей воспользовался. Мне захотелось пообщаться с достопримечательностью вчерашнего дня накоротке. Поэтому я сел в машину и приехал сюда. Увидел, что пиво пьет только один человек. Подошел к бармену, дал ему денежку и спросил: «Этот тип давно здесь сидит?». Бармен ответил: «С час», – «Газеты читал?», – «Много», – «По телефону разговаривал?», – «Утверждать не буду, но, по-моему, да», – «Кроме него кто-нибудь тут пил пиво за последние двадцать минут?», – «Он первый, кто заказал его за полтора часа». Тут мои сомнения рассеялись, я подошел к тебе и поздоровался. Просекаешь мою мысль?

– А ты наглый, пижон! – заметил я.

– Ну что ты, – он потупился с притворным смущением. – Я просто решительный.

– Не скромничай. Ты вот представь на минуту, что ошибся и я вовсе не тот, с кем ты, по твоему мнению, разговариваешь.

– Печальная картина, – развеселился Ружин.

– Теперь согласен, что наглый? Ты же можешь проще простого обидеть человека. Может быть, в этот момент ты сидишь и оскорбляешь меня. Тебе такое в голову не приходило, пижон?

– Чутье, – он дотронулся пальцами до кончика носа. – Оно говорит, что я не ошибаюсь. Это ты вчера учинил бойню на площади Павших Героев.