Отпущение грехов
Шрифт:
– Быстро отсюда, ара! – хватали его за ворот парни. – Чтоб и духу твоего здесь не было! И ты, бабка, шуруй отседова!
Священник сбежал по ступенькам вниз и направился к ограде.
– Эй, парни, оставьте их в покое! – крикнул он. – И без вас проблем хватает!
Но бугровцы, собственноручно по ниточке выровнявшие и обсыпавшие эту площадку песком, отступать не собирались.
– Давай-давай! – подгоняли они владельца картошки и случайно пристроившего свой «газончик» на такую удобную стоянку водителя.
Отец Василий с усилием отодвинул косо установленную секцию забора в сторону и вылез наружу.
– Хорош, парни! – уже требовательнее напомнил о себе он. – Закругляйтесь. Все равно здесь без суда не разберешься!
– Да все нормально, батя, успокойся! – улыбнулись ему парни в черном. – Мы порядка не нарушаем. Щас его тихо-быстро в машину засунем, и можно будет назад ограду двигать.
– Отстаньте от меня! – завопил торговец картошкой и попытался вырваться.
– Держи его! – заорали парни.
Кто-то подставил мужику подножку, и, когда отец Василий подбежал, чтобы защитить ни в чем не повинного торговца, того уже молотили ногами.
– Хорош! – кинулся он в самую гущу свалки, схватил продавца за ворот и потащил, прикрывая собой, прочь.
Чтобы подобное не повторялось, они с Алексием натянули между забором и крайним домом несколько ниток шпагата и щедро понавешали красных лоскутов. Но дело было сделано, и когда на следующее утро диакон принес отцу Василию свежий номер «Губернских ведомостей», его лицо действительно было белее мела.
– Там… про вас… написали, – севшим голосом выдавил он и протянул газету.
Священник развернул «Ведомости» и остолбенел. На второй полосе, среди прочей хроники, под заголовком «Черная сотня в Усть-Кудеяре» красовалась его фотография. На ней зверски оскалившийся отец Василий держал за ворот мужчину кавказской национальности, в то время как взятые фотографом со спины парни в черном пинали бедолагу ногами.
Священник охнул и впился глазами в коротенький текст под фотографией. Он отказывался это понимать! Журналист сообщал, что вчера в районном центре в результате спора за земельный участок между православным приходом и местным населением был избит не имеющий никакого отношения к конфликту житель совхоза «Софиевский» Артур Мирзоян. И все! Об остальном красноречиво говорил фотодокумент.
Зазвонил телефон.
Священник поднял трубку.
– Это как понимать, ваше благословение? – пророкотал в трубке уже слишком хорошо знакомый отцу Василию баритон. Звонили из патриархии.
– Что именно?
– Мы тут факс получили с вашей личностью на газетной полосе и, честно говоря, немного ошарашены.
– Это подстава. Я его спасал.
– Хм! А на фотографии я вижу совсем другое. Этот… как его… Мирзоян, он что, действительно никак на эту землю не посягал?
Отец Василий взмок. Там уже поверили в то, что увидели собственными глазами, и теперь только выясняли вторичные обстоятельства дела.
– Я его спасал, – отрешенно повторил он.
– Это вы уже говорили, – с раздражением напомнили из трубки. – Я вас о другом спрашиваю: имел ли этот… э-э… Мирзоян отношение к земельному спору?
– Не имел.
– Ждите замену, – беспощадно подвел итог патриарший чиновник и бросил трубку.
– Что?! – запоздало вытаращил глаза отец Василий.
– Ну? Что сказали? – дернул кадыком Алексий.
– Замену пришлют, – убито сел на стул священник.
– Ой! Простите меня, ваше благословение-е-е! – кинулся к нему Алексий, схватил руку и начал ее лобызать. – Не хотел! Видит бог, не хотел я, чтобы все так вы-ышло-о!
На следующий день фотография с яростно оскалившимся попом, удерживающим на земле порывающегося встать мужчину кавказской национальности, в то время как двое парней бьют его ногами, была напечатана почти во всех газетах области. Кроме ультраправой «Родины», разумеется.
А к обеду священнику позвонил из области сам руководитель Национального фронта за спасение Родины Саранцев и призвал отца Василия крепиться, потому что дорога к свободе трудна и усыпана терниями. Но, добавил Саранцев, Родина всегда будет помнить героев, положивших свои жизни и судьбы, чтобы построить-таки светлое будущее любимого Отечества. Священник сдержанно поблагодарил, положил трубку на рычаги и налил себе еще сто граммов.
Телефон снова зазвонил, но на этот раз отец Василий понадобился Щеглову.
– Вас как, ваше благословение, на малом активе ждать?
– А вы его назначили? – усмехнулся отец Василий.
– Разумеется. Сегодня в пять. У меня в кабинете. Я понимаю, у вас теперь есть дела и поважнее…
«На что он намекает?» -…но актив есть актив, и если вы придете…
Священник задумчиво нажал рычаг, с минуту слушал, как тоненько поет в трубке зуммер, отпустил рычаг, нажал и снова отпустил… А потом решительно поднялся и пошел в ванную чистить зубы. «Я буду на твоем активе, господин Щеглов. Обязательно буду!»
Главы долго не было. Священник сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, и всматривался в этих столь давно знакомых ему людей. Вот Скобцов, старательно минуя попа взглядом, рассказывает своему соседу, сколько крови стоила ему эта выездная правозащитная сессия и слава богу, что она наконец-то завершилась. Вот прокурор Силантьев негромко объясняет Карнаухову, почему он предпочел не выдвигать обвинение по одному из бесконечной вереницы проходящих через его руки дел. А вот и сам Карнаухов сидит, молча вращая остро заточенный карандаш в руках и делая вид, что ему интересно то, что говорит Силантьев… А вот и Брыкалов.
Отец Василий внезапно поймал себя на мысли, что, как ни странно, единственный человек изо всей этой компании, который вызывал у него хоть какие-нибудь симпатии, был трусоватый, слабый и податливый в чужих руках, словно кусок теста, Брыкалов.
Дверь открылась, и на пороге появился Щеглов.
– Ну, что, господа, все со своими делами разобрались? – начал он.
– Все… да вроде… как же, разберешься с ними… – вразнобой, нестройно отозвался актив.
– Тогда начнем.
Щеглов энергично прошел на свое место и сел во главе стола.