Отпущение грехов

Серегин Михаил Георгиевич

* * *

Только минут через десять, когда убедился, что никто за ним не гонится, поп остановился и критически осмотрел рясу. Видок был еще тот. «А я ведь в "Губернские ведомости" собирался зайти! – тоскливо подумал он. – Хорошее впечатление хотел произвести…» Отец Василий печально вздохнул и присел на врытую в землю покрышку.

Он подробно вспоминал происшествие, пытаясь выстроить цельную картину и понять, что теперь следует делать, но даже после получаса тяжких размышлений так и не решился что-нибудь предпринять. Махмуда нет, в редакцию не заявишься, надо ехать домой. Он встал и побрел в сторону автовокзала.

* * *

На подходе к автовокзалу отец Василий почувствовал, что за ним следят. Бывший священник ощущал на себе чужой, недоброжелательный взгляд.

Он несколько раз останавливался и незаметно – так он по крайней мере думал – озирался. Но ничего не высмотрел. Город жил своей собственной суетной и напряженной жизнью, а горожане изредка удостаивали заляпанного грязью священника ироничной усмешки. И только дети, не обращая внимания на сдержанное шипение родителей, простодушно выворачивали головы, провожая длинноволосого бородатого человека в длинной черной одежде изумленными взглядами. Но чье-то тайное внимание, которое он чувствовал на себе, было совсем иным, совсем другого рода.

Он выстоял небольшую очередь в кассы, взял билет на автобус до Усть-Кудеяра и вышел на привокзальную площадь. Здесь, среди многих десятков людей, он чувствовал себя защищеннее.

* * *

Лишь сев в автобус, отец Василий успокоился. Одно время ему казалось, что за автобусом тянется «хвост» в виде роскошного «Гранда Чероки»; довольно болезненно он пережил и проверку документов, устроенную на одном из постов дорожно-патрульной службы, но ничего страшного, слава богу, не произошло. И, когда автобус остановился у заправки на окраине Усть-Кудеяра, от сердца у него окончательно отлегло. Он был дома.

Пассажиры дисциплинированно покинули автобус и направились к огромному, выкрашенному в серо-голубоватый цвет туалету, а отец Василий в числе немногих побрел к бетонной остановке. Отсюда до Усть-Кудеярского автовокзала было всего ничего, но если прямо сейчас двинуться через Шанхай, то в итоге можно не только сэкономить минут пятнадцать, но еще и миновать центральные городские улицы стороной. Это, учитывая состояние его рясы, было немаловажно. Священник почесал бороду, махнул рукой и тронулся в путь.

* * *

Окраинная улица была укатана и суха. Справа и слева дорогу обрамляли двухметровые бетонные ограждения автобазы и хлебокомбината, а впереди уже виднелись первые дома. Пройди еще две сотни метров, и…

За спиной послышалось легкое, но стремительно нарастающее гудение. Отец Василий рассеянно обернулся – посреди улицы прямо на него несся тот самый, казалось, давно обогнавший автобус и ушедший вперед «Гранд Чероки»!

Священник охнул и кинулся к забору. Машина вильнула в его сторону. Отец Василий кинулся к другому забору, на противоположной стороне улицы, и машина, как намагниченная, потянулась за ним.

«Господи, помоги!» – взмолился отец Василий, добавил ходу и, собрав свою волю в кулак, подпрыгнул, уцепился за забор и, с усилием подтянувшись, перекинул ногу через забор. Машина чиркнула бампером по бетону прямо под ним и встала.

Захлопали дверцы, но батюшка тормозить не стал и, спрыгнув с той стороны забора, помчался по заставленной ржавым оборудованием территории хлебокомбината.

– Эй! Куда?! – заорали ему от проходной, но он продолжал мчаться без оглядки.

«Мафия проклятая! – ругался он, огибая очередной цех и прикидывая, куда бежать дальше. – Черт меня дернул с этим Махмудом связаться! Господи, пронеси!»

Мимо проехал автопогрузчик, и отец Василий, запрыгнув на подножку, уцепился за дверь и, сделав водителю знак, мол, гони, въехал вместе с ним в склад. Здесь оказалось темно, вокруг были поддоны, уставленные мешками с мукой. Отец Василий спрыгнул и кинулся в ближайший проход между поддонами. Сердце колотилось так, что его удары отдавались и в висках, и в руках, и в ногах.

Раздались возбужденные крики. Отец Василий перекрестился и выглянул. В светлом проеме настежь открытых ворот метались фигуры.

– Где он, бля?!

– Да вот только что тут был!

– Ты – туда, а ты на складе проверь!

– Хорошо, Макс.

«Макс?! Ну да, кто же еще! – Священник ощутил, как моментально взмокла его спина. – Что ж, парни, посмотрим, чья возьмет!»

Раздались торопливые шаги.

– Эй, братишка! Попа здесь не видел?!

Хлопнула дверца автопогрузчика. Водитель невнятно ответил что-то вроде «тебе надо, ты и ищи». Отец Василий прижался щекой к пыльному мешку.

– Времени нет, – с сожалением произнес преследователь. – А то я бы тебе показал, как хамить!

Шаги раздавались уже совсем рядом. Священник изготовился.

– Оп-паньки! – неожиданно сказал кто-то за его спиной, и в затылок попу уперся холодный металл. – А вот и наш батюшка! На пол!!! Макс! Он здесь!

Отец Василий начал медленно поднимать руки вверх.

– На пол, я сказал! Плохо понял?! – ствол отвели в сторону.

Отец Василий уже знал, зачем. Сейчас тот, что стоит прямо за ним, ударит его рукоятью в затылок. Точнее, он думает, что успеет ударить… Священник резко присел, провернулся и подсек мужика столь стремительно, что тот так и повалился с разинутым от неожиданности ртом.

– Ни с места! – заорали сзади, но отец Василий чувствовал – этот, сзади, в него стрелять не будет – не те интонации.

Он прыгнул через уже пытающегося встать мужика и рванул вдоль длинных рядов поддонов с мукой.

– Стой! Стрелять буду! Стоять! – орали сзади, но все это был чистой воды блеф – различить бегущую фигуру в складской темноте было практически невозможно.

Загрохотали отдающиеся многократным эхом от стен выстрелы, и отец Василий понял, что снова ошибся. В него не просто стреляли, в него стреляли прицельно. После каждого выстрела мука из мешков брызгала прямо над его головой. «У него глаза кошачьи, что ли?» – только и успел подумать священник, как был вынужден рухнуть на землю.