Отпуск на войну
Шрифт:
– А в чем дело? – насторожился Никита.
– Не поверишь. – Кемеж встал из-за стола. – Привели наши разведчики с той стороны, так сказать, «языка». Взяли как раз в районе лазарета. Да он и сам сказал, что находится там на лечении. Только, кроме побоев, ничего у него не было.
– А Катя здесь при чем? – не понял Никита. – Или думаешь, она там всех бьет?
– Чудить он начал, – развел руками Кемеж. – Уже не знаем, может, его туда с расстройством психики и положили.
– В смысле?
– В прямом, – усмехнулся Кемеж, – анекдот просто.
– Нам сейчас как бы не до веселья. – Никита посмотрел на едва сидящую на стуле Риту. – Покороче можно?
– Когда его брали, представился гвардейцем по кличке Крым. Сюда волокли, поменял показания и назвался Чернявщуком, а потом вдруг стал Балушиным Петром Васильевичем…
– Не врет он! – Катя вскочила со своего места. – Не врет!
Эпилог
– Не пойму, почему ты не хочешь воспользоваться случаем и начать новую жизнь? – глядя на Балуна, удивился Никита.
Виновник их приключений сидел на скамейке, прижимая к себе Катю. Тихо шумели листвой деревья. От блиндажа тянуло дымком и разогретой тушенкой.
– Пойми ты, я Балушин, а не Чернявщук!
– Приедем в Россию, получишь статус беженца, потом оформишь гражданство, – стал объяснять процесс легализации Никита. – Найдешь работу, обживешься и подашь заявление об изменении фамилии и имени на свою.
– Разве так можно? – недоверчиво спросил Балун.
– Можно, – прильнула к его плечу Катя. – У меня подруга имя поменяла…
– Все равно, – покачал он головой. – Не по-людски это. У этого Чернявщука наверняка родители есть, которые его теперь до конца жизни искать будут.
– Ты жалеешь родителей карателя? – зашел Никита с другой стороны.
– С чего ты взял, что он каратель? – разозлился Балун.
– Ты сам рассказывал, что у него была станция и карта.
– Он не каратель, – вспомнив, как Чернявщук тащил его к воронке, покачал головой Балун. – Спас меня.
– Он это делал не из добрых побуждений, – убежденный в своей правоте, стоял на своем Никита. – Просто принял тебя за местного жителя. Зная, что после артобстрела будут искать корректировщика, подстраховался…
– Уверен? – о чем-то сосредоточенно размышляя, спросил Балун.
– Распространенная уловка, – дожимал его Никита. – Конечно, в такой ситуации ему было бы удобнее оказать помощь ополченцу, но таковых рядом не оказалось.
– Раз он диверсант, почему тогда не сделал паспорт жителя Донецкой области? – прищурился Балун.
– И это объяснимо, – кивнул Никита. – Территория республик небольшая, мало того, что на каждом углу можешь встретить знакомого, так ведь еще и легко проверить. А кто поедет в Винницу или откуда он там?
– Из Житомира, – уточнил Балун.
– Он менял позицию для переноса огня, – продолжал развивать свою мысль Никита. – Обычно они держат карты и станцию в тайнике и выходят к нему после уточнения целей на местности.
– Я не военный, но станция у него маленькая, – упорствовал Балун. – Это скорее человек из ополчения, который собирал сведения о разрушениях.
– Вот заладил, – повеселел Никита. – Просто связь обеспечивалась через ретранслятор. Возможно, у него просто был сообщник, который сидел на половине пути между ним и артиллерийской батареей и суфлировал все, что он говорит.
– Неужели ты снова хочешь в лагерь? – не выдержала Рита. – Пожалей мою сестру. Она из-за тебя чуть не погибла.
– В лагерь я не хочу, – покачал головой Балун.
– Тогда я тебя не понимаю, – развела она руками.
– Останусь воевать на стороне ополчения, – ошарашил Балун.
– Похвальное решение, но не в твоей ситуации, – расстроился упорству Балуна Никита. – Как ни крути, ты – уголовник. Они принципиально тебя не возьмут.
– А если возьмут и убьют, то наш ребенок останется сиротой, – неожиданно сказала Катя.
– Что? – встрепенулся Балун. – Ты не обманываешь?
Позади Никиты раздался звук шагов. Он обернулся.
– Что решили? – обвел всех взглядом Кемеж.
– В Россию едем, – за всех ответил Балун и прижал к себе Катю.