Отпуск на всю жизнь
Шрифт:
Он наклоняется в её сторону, но дотянуться, чтобы похлопать по колену или руке, проблематично. Кухонная мебель мешает, а руки Катрина заблаговременно со стола убрала. Мужик не смущается.
– Я к тебе загляну через полчасика, – в голосе почти нет вопроса. Если Катрина понимает ситуацию правильно, то сейчас он должен встать и уйти, не давая ей времени ни на согласие, ни на отказ. А отсутствие ответа охотно истолкует в свою пользу. Так что пора контратаковать!
– Сначала у Викенть Валерича разрешение спросите, – равнодушно роняет девочка, даже
– Какой такой Викентий Валерьевич? Папаша твой? – пренебрежительно кривится мужчина, – У нас возраст согласия с четырнадцати лет. А уговаривать я умею, ха-ха-ха!
– Отца моего не так зовут, – с прежним равнодушием информирует Катрина, – Это мой лечащий врач из вендиспансера. Он строго-настрого запретил мне любые сексуальные контакты вплоть до поцелуев. Так что если у вас получится меня уговорить, в чём я сильно сомневаюсь, мне придётся поутру за руку тащить вас к венерологу. Не пойдёте сами, полиция приведёт. Она, кстати, быстро выяснит, что четырнадцати лет мне ещё нет. Так что сразу вас и закроют. А там, привет, петушиный угол в камере!
То, что она брезгливо уклонилась пару часов назад от поцелуев пьяной матушки, неожиданно влетает в масть. А теперь попробуй что-нибудь сделать, придурок! Ни один мало-мальски вменяемый мужчина теперь и мысли не допустит клинья подбивать. Эта карта не бьётся! Только съехавший с катушек наркоман может не обратить внимания на такую угрозу. Но нарики (интересная у этой Даны лексика) за другим гоняются, для них женские прелести никак не на первом месте. Не поверит вранью? Не имеет значения! Хватит и сомнений, на такие риски никто не согласится. А в довесок обвинение в педофилии с изнасилованием, и это уже гарантированно.
Катрине далеко до патриарха, но кое-что и она может. Отчётливо понимает мыслишки озабоченного павиана.
– Не надо включать фантазию! – предостерегает она, – Сексуальный контакт в ЛЮБОЙ форме и общение с полицией и вендиспансером вам обеспечено.
– Е…ть, ты шалава! – и мужчина с достоинством удаляется, как только подобрал отвисшую челюсть.
Угроза миновала? Процентов на девяносто. Есть вероятность, что накачается алкоголем и забудет. Алкоголем? Девочка роется в буфете, где-то здесь была аптечка. Нет, идея не проходит. Нет ни снотворного, ни слабительного.
Сваливать надо обратно, к папашке. Вот только ночь на дворе. Опыт проживания в разных городах, сельской местности, горах однозначно говорит одно: ночное время для людей везде и всегда более опасно, чем дневное. Так что Катрине не надо копаться в памяти Даны, чтобы сначала поставить под сомнение, а затем полностью отвергнуть идею немедленно покинуть слишком гостеприимное жилище матери.
Девочка запасается не самым большим ножом из кухонного набора и удаляется в свою комнату. Малость запущенную за время отсутствия, но хорошо хоть нежно любящая дочку мама никуда не успела приспособить освободившуюся комнату.
Пришлось из нескольких ненужных книг, клея и упоминаний некоей абстрактной матери (интересная в этом мире нецензурная лексика) соорудить клин под дверь. Скептически низко оценив мощь входного устройства и перебрав в голове имеющиеся ресурсы, Катрина вплотную к двери подтаскивает кровать. Теперь желающему войти придётся приложить воистину титанические усилия для реализации нескромных желаний. И бесшумно это проделать никак не удастся. Теперь можно и поспать.
Катрина.
– Отвали, шалава! – любую лексику я воспринимаю мгновенно. И тут же использую. Эта дрянь мне спать не даёт. Ноет и ноет. Придётся разбираться на ночь глядя…
Волочу эту рыжую дуру по коридору к железной двери с зарешечённым окошком. Волочу за волосы и заломив руку. Забрасываю в камеру, в которой входная дверь – единственный элемент обстановки. После этого без всяких пояснений и объяснений начинаю её избивать. Калечить намерения нет, да это и невозможно, исключительно в воспитательных целях.
– Прекрати! Что ты делаешь?! Больно!!!
Ещё несколько пинков и можно начинать лекцию. Между прочим, для определённой прослойки подрастающего поколения незаменимый метод воспитания и обучения. Для всех времён, рас и народов.
– Давай рассказывай, – нависаю над хнычущей девицей.
– Ты рассказывай! – запальчиво кричит та, – Откуда ты взялась?! Кто ты такая?!
Вообще-то резонно! Я ведь не представилась.
– Меня зовут Катрина. Я – демон, твоё тело теперь моё, а ты будешь сидеть тихо и не вякать. Понятно? Или ещё объяснить? – я заношу ногу для замаха, Дана отползает подальше. Вообще-то я лукавлю, но не слишком. Для человечишек с их жалкими способностями что демоны, что чародеи, что высшие вампиры – все сущности совсем другой силовой категории.
– Рассказывай.
– Что рассказывать?!
– Твой отец кто? Большая шишка в могучей компании, так? – Дана кивает, – Огромная квартира в элитном доме в Москве, так? Денег куры не клюют. С какого чёрта лысого ты вдруг взбрыкиваешь и летишь к мамочке-алкашке, которой ты нужна, как собаке пятое колесо?!
Молчит. Только глазами злобно зыркает. Пауза помогает мне осознать, что я что-то напутала с местными пословицами. Но клиентка меня понимает. Продолжаю.
– У папашки появилась краля. Как там её? Ага, Эльвира. Что она тебе плохого сделала, что ты на неё взъелась? Ударила? Оскорбила? Заставляет день и ночь заниматься тяжёлой работой?
Ответа опять нет. Делаю движение рукой, Дана взвизгивает. Теперь она стоит, прикованная кандалами к стене. В этом месте я могу делать, что хочу. И пользуюсь этим на всю катушку.
– Я вопрос задала, – эмоций в моём тоне не больше, чем солей в дистиллированной воде.
– А чего она?! – заливается слезами девочка. Ответ меня не устраивает. Подхожу ближе, разминаю пальцы, выбираю место, куда врезать.
– Она не имеет никакого права! – взвизгивает Дана, – Ей не место рядом с папой!