Отпуск в тридевятом царстве
Шрифт:
— Я, конечно, человек посторонний и могу ошибаться, — осторожно заметила Джелайна, — но разве у короля не больше прав на трон, чем у принца? Тем более, что они оба хотят одного и того же.
— Не одного и того же! — с жаром возразил Бенвор. — Альберонт сам провозгласил себя королем и пригласил бангийских наемников, а скоро сюда прибудет и регулярная армия Рунгунда. Бангия сожрет наше ослабленное королевство!
— Бангия — это…
— Варварская страна на востоке, за морем.
— Как, море на востоке? — нахмурилась Джелайна. — А на западе?
— На
— Тоже воюете?
— Нет, не совсем. У Жомеросуина есть удобные гавани, но бангийские галеры теперь не дают ими пользоваться. Король Ленгосоу настаивает, чтобы Хорверолл изгнал бангийцев, тогда возобновится торговля.
— Да, с такой политикой прогресс идет трудно, — протянула Джелайна. — Но ведь можно решать проблемы дипломатическим путем. Если Альберонту хочется мирно занять трон, пусть бы он сам отказался от помощи Рунгунда. Да, Майрон в этом случае лишится большей части власти, но зато сбережет страну и людей. Разве не это главное?
— Это невозможно! — воскликнул Бенвор. — Королем должен быть Майрон! Он — сын и законный наследник короля Сейнона. Леди, вы здесь всего второй день, и считаете, что лучше знаете, кому что делать?
— Конечно, нет. Я просто по привычке предполагаю один из вариантов динамики. Успокойтесь. Я понимаю — принц ваш сюзерен.
— Да, именно принц! — отрезал Олквин. — Это он дал мне все, что я имею, и вы не вправе судить о нем!
— Речь идет не о вас и не о нем лично, а о взгляде со стороны с учетом того немногого, что вы мне рассказали, — пожала плечами Джелайна. — Но если вам кажется, что мне сложнее разобраться в ваших проблемах, чем вам в моих — хорошо, давайте говорить только обо мне.
Бенвор слегка устыдился своего резкого тона.
— Извините, леди. Мне просто никогда не приходилось обсуждать подобные вещи с дамами. Я раньше и подумать не мог, что они способны разбираться в чем-либо, кроме… — он запнулся.
— Продолжайте, капитан, — насмешливо подхватила Джелайна. — Кроме кухни, детей, тряпок… Верно?
— До встречи с вами, — тихо произнес Олквин, — я примерно так и думал.
Джелайна усмехнулась.
— Ваш двойник в юности тоже считал, что женщины не годятся ни на что серьезное. Вот и думай после этого — обходится ли формирование личности одними только хромосомами?
Оба умолкли, думая каждый о своем.
— А у вас есть двойники? — наконец, спросил Бенвор.
— Да, конечно. Но меня они никогда не интересовали.
— Я бы на вашем месте не удержался и навестил парочку, — хмыкнул Олквин.
— И что бы это мне дало? Узнать, как бы я могла жить, если бы сделала что-нибудь по-другому? А смысл?
— Можно было бы изучить свои возможные ошибки, чтобы не допускать их впредь.
— Вы сейчас говорите, как самый настоящий рейдер, — рассмеялась Джелайна. — Ковырять чужие судьбы на предмет улучшения собственной жизни — это самое то.
— А что? — вполне серьезно заметил капитан. — Я бы не отказался попробовать.
Джелайна искоса взглянула на него.
— Похоже, двойники действительно могут иметь общие склонности.
— До вашего появления я и не подозревал, что подобное вообще возможно, — принялся увлеченно рассуждать Олквин. — А теперь мне любопытно. Я бы хотел увидеть других своих двойников. Может, хоть кому-то из них живется спокойно и мирно.
— А я не хочу. Сомневаюсь, что хотя бы одна из них счастлива.
— Разве вы несчастны? — удивился Бенвор.
— Не знаю, — задумчиво ответила она. — Скорее нет, чем да. У меня замечательная, интереснейшая работа. Кто знает, нашла ли другая Джелайна в своем мире TSR, точнее, нашли ли они ее? Может, так и прозябает где-нибудь на скучной службе, занимаясь нужным, но неинтересным делом.
— А как же Чарльз Уокер? — напомнил Бенвор, все больше хмурясь. — Разве его любовь не делает вас счастливее? Почему только работа?
— Любовь… — угрюмо буркнула Джелайна. — С чего вы взяли, что это любовь?
— Мне так показалось. Разве нет?
— Вы что, любили всех женщин, с кем делили постель?
— Нет, конечно. Просто так говорят… А вообще-то, не знаю, — растерялся Олквин. — Я, наверное, еще никогда никого не любил.
— Раз сомневаетесь, то наверняка нет, — заявила она. — Иначе вы бы знали об этом.
— Тогда точно не любил, — уверенно кивнул Бенвор. — Ведь настоящую любовь можно как-то распознать?
— Ну, уж не заметить вы ее точно не сможете, — проговорила Джелайна. — Однажды почувствуете, что просто не можете жить без одной-единственной, неповторимой и незаменимой. Врастете в нее всеми нервами, будете страдать, когда ей плохо и ликовать, когда она улыбается. Захочется всегда быть рядом, защитить ее от любого врага, уберечь от любой беды… — она умолкла, переводя дыхание.
— Я понял. Любовь — это тяжело, — сделал вывод Олквин.
— Да? — удивилась Джелайна. — Почему вы так решили? Любовь — это дар, а вовсе не бремя.
— Как вам сказать… Зачем мне жить еще и чужой жизнью? Каждому свой крест, как говорит отец Паритэн.
— Вот те на, — усмехнулась женщина. — Впервые встречаю подобную трактовку. Ребячество какое-то…
— Вы забываетесь, леди! — воскликнул Олквин, уязвленный ее тоном.
— Приношу вам свои извинения, уважаемый капитан, — иронично отозвалась она. — Но поверьте, придет день — я очень надеюсь, что такой день у вас настанет — и вы еще сами посмеетесь над собственными словами.
— Не думаю, — холодно возразил Бенвор. — Мне и без того приходится тащить немалый груз забот. Видимо, в вашем мире нет нужды непрестанно сражаться за спокойную жизнь, и ложась спать, всегда точно знаешь, что до самого утра тебя не поднимут по тревоге. И не мыслишь о том, как выкроить лишний час на то, чтобы разобраться с текущими делами, которые все прибывают, — все больше распалялся он. — Возможно, там у людей остаются время и силы на такую любовь. Наверное, у вас было много свободного времени, леди, раз вы столько внимания уделяли душевным переживаниям. Я такой роскошью не располагаю.