Отпуск

Сорокин Владимир Георгиевич

Удивительна сила привычки…

Отхожее место здесь (без иронии) превосходно: просторно + светло + дизайн + атмосферный дизайн + музыка + смыв водоструйный.

Почти как в Палате.

Дома, признаться, облегчаться не очень удобно: сухая труба + второй этаж + запахундрия злойебучая, ползущая соответственно из выгребной ямы в подвале. Сливать каждый раз — воды не напасешься. А за водой на колонку не находишься. Посему паллиативчик: трубу затыкаю тряпицей.

Вот поэтому бриться я стараюсь в Палате. Прихожу пораньше. Там туалеты просторныя: кафель + зеркала + сушилка для рук + отличная, мягчайше-деликатнейшая подтирочная бумага европейского производства.

Облегчившись, одеваюсь, следую наверх.

Прекрасно!

Едешь по эскалатору чистый, побритый, облегченный. Готовый к отпуску.

Теперь не грех и позавтракать.

Здесь

три закусочные имеются: китайская + арабская + русская. Так сказать, пища родных миров. Ежели я в отпуске, по-церковному — путешествующий, приравненный к больному, стало быть, могу себе позволить отступление от национальной кухни. И не токмо.

Иду в арабскую харчевню.

Усаживаюсь.

И тут же вспоминаю: арабы не пьют.

Черт! Все-таки с утра голова не очень хорошо работает.

Слава Богу, что вспомнил вовремя.

Встаю с извинениями перед девицей черноглазобровой, подошедшей уже со стаканом знакомого напитка: кефир + зелень. Нет! Не для того Николай Савушкин в отпуск отправляется, чтобы по-тверезому жевать. Рахмат, магометане!

Выхожу. Направляюсь к китайцам, а потом передумываю: у китайцев завтракать смысла нет. Великая китайская кухня для полноценного обеда предназначена.

Иду в наш трактир. Быстро заказ делаю: 150 г ржаной + огурец соленай + блинцы пашаничныя + икра чавычовая + сметанушка + оладьи + мед + чаек китайскай.

Выпиваю, закусываю, поправляюсь.

Готовят здесь порядочно.

После утренней водочки всегда философическия мысли приходят. Старая, надуманная мысль моя: почему в отечестве нашем мужественная любовь в таком неумолимо нарастающем почете? Даже со стремительностью нарастающем! А церковь ее вслух осуждает. Дилемма. С одной стороны, очевидно: большинство наших мужей государственных ей причастны. И даже как бы и не очень скрывают. И никто их с постов за это не спихивает, а наоборот: укрепляются-укореняются год от года. С другой стороны: грех содомский. С ним на горбу в Царствие Небесное не пролезть. Уравнение с двумя неизвестными. И уравнение сие покамест на просторах страны нашей окончательного решения не имеет. Но думать об этом мне всегда интересно. Особенно когда выпиваю и закусываю. В этой думе что-то затаенно-уютное есть. Для примеру — столоначальник наш. Набрал себе подчиненных по принципу уважения мужественной любви. Он человек казеннай. И никто ему сверху в том не препятствовал. Все мы разделяем его настойчивость, кто вынужденно (как я), а кто с желанием изначальным: Бобров, Рубинштейн, Самохин, Самойленко… Почти все в Столе нашем — холостяки. Ох, столоначальник! Нибелунг! Альберих! Любит он подойти сзади неслышно, когда ты за столом сидишь сосредоточенный, по моньке пальцами елозишь в ответственной работе своей. Подойдет, старый перец, и в ухо шепотком:

— Ну, что затеваешь, бунтовщик?

Коллега мой, Виктор, второклассник, изящный человек с тремя перстнями и новым фаллосом, склонен к поэтическим экзерсисам. Столоначальник попросил его написать оду мужественной любви. К юбилею Палаты. Виктор постарался, исполнил. Всей оды не вспомню без монечки, а вот эти строки запали:

Как небо чиста, как младенец проста ты,

Тебя уважают и ценят лишь те,

Кто в сердце хранит содроганье простаты

И слезы, и стоны, и всхлип в темноте.

В целом столоначальнику понравилось: принял + утвердил = наградил. Но слово «простаты» заменил на «Астарты». Сказал: так романтичней. Древнейшая богиня любви. Архаика. Оду зачитали на банкете нашего Стола. Все: долго аплодировали + напились + пелицеловалисьобнималисьтанцевали = как всегда…

Сдается мне, ежели подойти к укоренению в госструктурах феномена мужественной любви онтологически, то властная вертикаль наша давно уже не токмо казенной ответственностью укрепляется. Но и мужественной нежностью. И в этом — обновление конструкции старой вертикали. А может, рискну высказать предположение, что это уже несущий элемент всей госпирамиды. А по-русски говоря: фундамент. Один опальный политолог не так давно в Нетях порассуждал на эту тему. Мол, русская вертикаль власти во все времена была колом, на коем сидела туша страны нашей; сперва, дескать, кол тот был дубовый, потом осиновый, березовый, чугунный, стальной, железобетонный, пластиковый. А теперь стал он живым. Вполне точное умозаключение. Ибо лучше на теплокровном торчать, чем на пластиковом. Да и вообще: на древнем ужасе перед стрррррашным государством нынче далеко не уедешь. Этот Тянитолкай из прошлого: буксует + ломается + запчастей все меньше. Да и горючее на исходе. А страна должна двигаться вперед. И процесс подчинения подчиненных должен носить новый характер. Госнежность — великая сила. Все у нас в Палате знают, что министр наш обожает начинать утро министерское с пальпирования подчиненных. И делает это: нежно + государственно. Как после этого не выполнить его распоряжение? А ежели шире смотреть: я бы учредил Министерство госнежности для укрепления вертикали власти. Мы бы туда сразу всей Палатой переместились…

После завтрака пора зарегистрироваться.

Подхожу, встаю в очередь. В Египет потянулись: купцы средней руки с семействами + второтретьеклассники + одинокие дамы + отставные чиновники. Первоклассники да бояре летают в Китай. Там покомфортней.

Сдаю багаж свой нехитрый, получаю посадочнай.

До получения выездной визы можно пойти в магазин беспошлинной торговли и прикупить что-нибудь в дорогу. Водку покупать не буду принципиально. В Египте пить буду токмо иностранные напитки. Но надо запастись, у них там сухой закон. Покупаю две бутылки рома: черный + белый. Вечерком, после купания буду сидеть на терраске, любоваться закатом + потягивать ром со льдом. Это отдых…

Да, отдых. Он необходим. Последние два месяца: аврал + копошения бумажныя + человеческия. Палата наша, как известно, уже три года полностью сосредоточена на контролировании строительства двух заводов-близнецов на супротивуположных берегах Волги. В Левобережном самоходном заводе (ЛСЗ) будут производиться картофельные двухколесные самоходы, а в Правобережном (ПСЗ) — четырехколесные. Заводы-близнецы — государев проект. После рождения близняшек Анастасии и Ксении у Государя нашего, как известно, много зеркальных проектов. Например: башни-близнецы на Ленинском проспекте. Проект ЛСЗ + ПСЗ = кррррайне амбициозный. Размах: 1 000 000 самоходов в год. Новый японский двигатель: не нужна больше будет никакая картофельная пульпа = засыпал ведро картошки в заборник, и при на ней 60 верст со скоростью 60 в/час. И госзаправки, выходит, что не нужны больше: у любой бабки заправиться сможешь. Это — новая технология. И требует она нового контроля. Ибо теперь на всех дорогах и перекрестках возникнут фигуры с ведрами картошки. Наша задача: окоротить воровство на строительстве + обеспечить перевод процесса самостийной заправки на государственныя рельсы. Обе задачи: сложны + опасны. Отсюда: напряжение деловое + нервное = необходимость отдыха.

Но время уже: 11.09. Пора и за выездной.

Встаю на движущийся пол, еду к красным воротам. За ними государственная граница пролегает. Встаю в очередь. Выездная виза верноподданным государства нашего ставится в двух местах: в пачпорте и на лице. Естественно, речь идет о свободно перемещающихся лицах: командировочным ставят токмо печать. Командировочные, дипломаты, курьеры проходят через зеленый коридор. Если бы я летел по делам Палаты, я бы тоже шел через зеленый. Но сейчас я частное лицо, покидающее родину по прихоти своей. Потому иду через красные ворота. Сидят в них девушка и рослый молодец в форме погранвойск. Девушка смотрит паспорт, ставит печать. А парень бьет выезжающего кулаком в лицо. Кулак у него в красной резиновой перчатке: символ государственной власти + кровь не видна. Но, честно говоря, кровь бывает крайне редко. Эти молодцы бьют профессионально и точно по скуле. Дилетантов тут не держат. Бьют лихо, быстро, как Брюс Ли. Колотухи у них набиты. Синяк будет точно, а крови — никакой. По синякам, кстати, и определяют наших туристов и отдыхающих. Честно: не люблю встречать за границей соотечественников. Есть такая слабость…

У нашей Палаты здесь, на выездной визе, своя постоянная рука: сильно не ударят.

И каждый раз все-таки… как-то… как укол в детстве.

Но — закон и порядок. Надо терпеть. Подхожу.

Штамп + улыбка:

— Счастливого пути, Николай Семенович!

— Спасибо.

И…

Закрываю глаза.

Бац!

Хлопнул совсем слегка: ни сполохов радужных, ни звона в ушах. Профи. И синяка не будет. Пройдя ворота, даже не беру из серебристого бака пакетик со льдом. Иду в самолет по узкому мягкому коридору. На стене: живая русская красавица со стопкой блинов. И запах блинный. Масленица не за горами. А там и весна…