Отработанные
Шрифт:
— Не мы! — быстро парировал Лэн. — И мы не виноваты, что ты их сам с террасы унести забыл.
— А кто лазил без спросу в подвал? — меланхолически поинтересовался Чингиз. — Сколько раз было сказано: недоработан подвал, опасно туда соваться…
— Кто изображал из себя рок-звезд и уронил мою гитару? — елейным инквизиторским тоном осведомился Игорь. — Главное, дождались, пока я задремлю… Какое низкое коварство! Нет, у нас эти оболтусы хрен бы Знак получили. Мы в их возрасте вели уже вполне осмысленное существование, отрабатывали теорию и практику роддерства,
— Это все чепуха! — решительно заявил Падла. Поднявшись на ноги, он подтянул свои невозможных размеров семейные трусы и свирепо уставился на притихших пацанов. — Это все чепуха по сравнению с главным. Кто брал мое пиво?
— А мы-то здесь при чем? — очень убедительно удивился Кирилл. — Я лично вообще «Жигулевского» не пью. Я только лимонад…
— Поди-ка ко мне, цыпочка, — ласково протянул Падла. — Я сейчас тебе в деталях разъясню, при чем здесь конкретно ты.
— Падла, ну не надо! Ну зачем? — забеспокоился Кирилл, ничуть не стремясь приблизиться к возвышающейся подобно грозному утесу фигуре. Может, лучше двадцать отжиманий? — с надеждой обернулся он к хихикнувшему Антону.
— Надо, Кириллка, надо! — грустно подтвердил тот. — Все тайное рано или поздно становится явным, по всем долгам приходится платить. Меня-то словами не уведешь, — он вдруг замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли прислушиваясь к чему-то.
— Да, его не уведешь, — рассеянно подтвердил Чингиз, отрываясь от шашечных расчетов. — Его разве что проведешь… Ольга, может, вы и правы. В кои-то веки… Хватит, в самом деле, потакать разгильдяйству, многозначительно указал он взглядом на изобилующие гибкими ветками кусты.
Как знать, чем бы это кончилось… Но дрогнул темнеющий воздух, заискрился радужными переливами, протяжно выдохнуло плоское небо — и на песок, с высоты чуть более трех метров, шлепнулся мальчишка. Лет этак двенадцати, худенький и длинноволосый. Упал на четыре точки, ойкнул и растерянно поднялся, отряхивая лиловый пуховик.
— С приземлением! — желчно поприветствовал его Падла. — Велкам ту наш гостеприимный остров. Не очень ушибся-то?
— Здрасте, — растерянно выдавил из себя мальчишка и заозирался. — А это где? А вы кто? А зачем зонтик?
— Сейчас, — хмыкнул Игорь, — сейчас все узнаешь. Но сперва, ясноглазый ты наш рыцарь, скажи, звать-то тебя как?
— Егор… — протянул новоприбывший. Он удивленно крутил головой, таращил серые глаза и мелко дрожал, не в силах осмыслить ситуацию.
— Какие люди и без охраны! — хохотнул Антон. — Я давно тебя поджидал.
Мальчишка недоуменно уставился на него.
— Не бойся, у нас тут классно! — подбодрил новичка Кирилл. Привыкнешь. Главное, ни уроков тут, ни киллеров, ни прочих глупостей…
— И зубы можно не чистить! — высказался Лэн. Нонова метнула в его сторону осуждающий взгляд и уже открыла было рот…
— У вас там, значит, февраль? — деловито поинтересовался Антон.
— Не, март, — отозвался пацан. — А что?
— А то, что шкур на тебе нацеплено… — объяснил Антон. —
— Я… — тихо прошептал Егор, — я не знаю. Я лучше домой… Можно?
— Нельзя, Егорушка, — печально проговорил Чингиз, жестом останавливая готового отпустить сомнительную шутку Антона. — Увы, отсюда не возвращаются.
— А почему? — смаргивая навернувшиеся слезы, спросил пацан.
— Потому что ты отработан, — сухо пояснил Чингиз. — Как и все мы тут.
— А что значит отработан? — хмуро спросил Егор, подозрительно шмыгнув носом.
— Вот что, пойдем, погуляем, я тебе дорогой все объясню. — Чингиз положил мальчишке руку на плечо и повел куда-то вдоль прибрежной полосы.
На западе еще расплывалось рыжее пятно, капля томатного сока на чернильно-синей скатерти неба, но темень уже обволакивала остров, сухая, беззвездная и безлунная. Просто синева, незаметно становящаяся чернотой.
— Молодежь, кончай дуться, занялись бы костром, что ли, — миролюбиво предложил Падла. Он не глядя хлопнул присосавшегося к волосатой ляжке комара и высказался в пустое, душное пространство:
— Ничего, привыкнет пацан. Все мы через это прошли. В конце концов, могло быть и хуже.
— Почему хуже? — сейчас же вклинился Кирилл. — Разве бывает хуже?
— Бывает, — заметил Падла. — Растаяли бы, и все дела.
Игорь мрачно усмехнулся.
— Ты и в самом деле полагаешь это худшим вариантом?
Откинув наползающую на глаза седую прядь волос, он отвернулся в сторону моря, пытаясь что-то разглядеть за иссиня-багровым рубцом заката.
— А разве нет? — неожиданно миролюбиво заметил Падла. — Имхо, лучше икстишка, чем «Агат». Другие вон растворились. Типа мороженого во рту… Нам, ребята, еще повезло, Автор достался более-менее, с некоторой фантазией. Что, скажете, плохой остров слепил?
— Все-таки какая-никакая, а жизнь… — деликатно кашлянув, согласился с ним профессор. — Да, раньше нам всем было лучше, но поймите, молодые люди, нельзя же вечно кататься с горки… Наступает пора возить саночки.
— Аркадий Львович, — мрачно перебил его Игорь, — знаете, в чем неустранимый порок вашей философии? Вы способны оправдать что угодно, где угодно и когда угодно. Господи, да ведь мы тысячу раз все это обмусоливали. И я тысячу раз вам говорил — прощать Автору свинство не намерен. Я не просил этого курорта, меня вполне устраивала тихая, уютная смерть от атомарника. Ну неужели вы не понимаете — стыдно брать подачку. Там мы жили по-всякому, пускай иногда и плохо, но знали, что мы — настоящие, и все вокруг нас настоящее. Верили, дрались, любили, трусили — все было истинным. И насколько милосерднее было бы просто вычеркнуть нас. Если уж он никак не мог не придумывать. Так нет же, этот лауреат полкило булыжников подарил нам списанный остров. Вместе с сознанием нашей иллюзорности. Он, наверное, пьян был, скотина.