Отрави меня вечностью
Шрифт:
— Ты заботился о них?
— Только о брате. Когда родилась Бажена, мачеха уговорила отчима выгнать меня из дома. Мне было 14. Уже мог прокормиться и сам.
— Значит ты не знал своих родителей?
— Мать умерла в родах. Человечка может выносить и родить вампира. Но роды эти наносят слишком сильные повреждения. Она была сильная и протянула 3 дня. Её муж оставил меня. Он всегда говорил, что я был слишком похож на неё.
— А твой настоящий отец? Ты его видел?
— Видел. Потом. Мы случайно встретились. Были
— Где это?
— На Южном континенте. Сейчас руины этого городка заметает песок.
— Название напоминает франкское.
Кай поднял голову на Герти.
— В то столетие франки пытались колонизировать остатки гипетской цивилизации.
— Не слышала о такой.
— Ты много не слышала. Мир гораздо больше, чем тебе кажется. А сейчас поешь.
Герти достала из шкафов остатки съестного, поставила воду кипятиться, и захрустела сухарём, в который превратилась последняя булка.
— Так что всё-таки случилось? Почему Ларс ушёл?
— Думаю, это уловка. Он зол на рыжую. И хочет её убить. Но не может сделать этого открыто.
— Почему?
— У неё оказалось слишком много приспешников. Вообще-то мы проигрывали. Из наших в живых остались только Фернан, Горацио и сладкая парочка с востока.
— А остальные? Убиты?
— Угу.
— Почему ты так равнодушен к их смерти? Тебе их не жаль?
— В мире развелось слишком много вампиров. Чем их меньше, тем спокойнее. Нет конкуренции за территорию. Не растёт недовольство инквизиции. Пока нас мало, мы прячемся и постепенно становимся легендами. Тем временем охотники стареют, теряют хватку, их опыт и знания никому не нужны. А горстку энтузиастов принимают за мошенников.
— Эти охотники ловят вампиров?
— Да. Закон природы таков, что на всякого хищника найдётся более сильный хищник.
— Но охотники — люди.
— Которые приручили Свет.
Герти поднялась из-за стола, плеснула в кружку разогретой воды и запила булку. Она прислонилась к тёплому боку печки спиной, чувствуя, как приятное тепло проникает под кожу. Вампиры и охотники, тьма и свет… Всё должно быть в балансе, как говорил Ларс, даже если кажется, что это несправедливо.
— Ларс ушёл, как… заложник?
— Не совсем. Людишки на севере возродили старый обычай — считать нас богами. Рыжая возомнила, что древнюю религию можно распространить на весь Рёссен, страны Света… на весь мир.
— Но тогда…
— Именно. Не все вампиры отличаются сдержанностью. Она не понимает, что очень быстро наша еда… закончится. А держать их за скот нельзя. Кровь… портится. Теряются…
— Вкусовые свойства?
— Да…
— А вы не можете есть невкусную еду? Однажды после неурожая мы месяцами питались прошлогодней горькой овсянкой. И ничего.
— Да, но здоровый, не пуганный человек долго воспроизводится.
— Почему это так важно?
— Как тебе объяснить… Если люди
— А ваш зов? Он же глушит всякое сопротивление и здравый смысл!
— Это умение, которым овладевают постепенно, в течение столетий. Свежеобращённый вампир вызовет у человека страх и отвращение…
Герти представила, что будет, если Эвтерпе удастся воплотить свой план в реальность. И поёжилась.
— Он не сказал, когда вернётся?
— Нет. Попросил прибраться и присмотреть… если ты останешься.
— Останусь, — прошелестела губами Герти и протянула Каю руку венами вверх.
Они начали жить вместе. Человек и вампир. Не любовники, не друзья — Герти не раз убедилась в беспринципности Кая, и никогда бы ему не доверилась.
Он и правда прибрался. Пока Герти сидела в кухне и впервые готовила для себя котелок похлёбки, Кай вытаскивал из замка тела.
О них не хотелось думать. И не хотелось видеть.
Она устала страдать за себя и за каждого человека.
Тем более, что по-настоящему близкие остались в той прошлой жизни, слишком далёкой.
Герти помешивала бульон и вдруг представила, что, когда съест тарелку этого супа, из памяти исчезнут все люди.
«Почти все. Кроме мамы, отца и Дедрика».
В тот день она решила, что не будет больше спать в общей спальне. Лишь раз Герти появилась в человеческих покоях, забрала свои платья и пошла в кабинет Ларса. Она бы и вовсе переселилась в ту дальнюю комнату, во второй башне, но это место располагалось слишком далеко от кухни, запасов еды и выхода в сад.
Герти долго прибиралась в лаборатории. Мысленно она не раз поблагодарила Кая, который согласился вынести огромные мешки с мусором и сломанную мебель. А ещё поставил на место стеллажи с книгами и кое-как, но починил ножку длинного стола.
В ту ночь она улеглась на кровати Ларса, обняв его подушку. От наволочки пахло горькими цветами и немного смолой.
Лежа с закрытыми глазами, она вспоминала их поцелуй. А потом представила лицо вампира. Как проводит кончиком пальца по его бровям и носу, будто рисуя заново. Как запускает руки в тёмные волосы, а он подхватывает её за талию и кружит.
Наверное, она придумала себе это счастье. И сладкое будущее. Но иметь такую мечту было гораздо приятнее, чем мучиться неизвестностью.
Май всё сильнее прогревал воздух и землю.
К концу его трава в саду выросла по почти колено. Цвели яблони, груши и вишни, всё было покрыто воздушным ковром из белых лепестков. Герти всё больше времени проводила на улице — читала, вышивала, шила новые платья. Она перестала бодрствовать ночи напролёт и виделась с Каем только тогда, когда он мог спокойно выйти наружу.