Отравленная страсть
Шрифт:
– Повезло! – это он про такси.
Мы вспарываем очередной перекресток. Преследователь несколько сбавляет ход.
– Опять оторвались! – радуется Евтушенко и командует: – Сворачивай! И я выкину труп!
«Куда?» – прикидываю я, посматривая по сторонам. Вот темный поворот. Я жму на тормоз, переключаю передачи. Руки готовы рвануть руль вправо. Глаза выхватывают в зеркале мигалку сзади. Но что это?
Машина погони сворачивает налево.
Я останавливаю автомобиль. Затылок откидывается на подголовник.
– Ты что?! – кричит на ухо Сашка.
– Это
По вискам бьют молоточки, сердце медленно восстанавливает прежний ритм. Мы стоим на пустой улице. Сашка ерзает на заднем сиденье, я все еще слышу его отчаянное: «Заложила»!
– Ты почему подумал про нее так плохо? – спрашиваю я.
– Я ее совсем не знаю.
– Но ты же ее видел! – Я резко повернулся. Глаза ловят стекла очков лучшего друга. Я кричу ему в лицо: – Она не может обмануть!
– А зачем же ты рванул как угорелый?
– Я? Ты крикнул: гони!
– Ты сам перепугался! У тебя разве не закралось сомнение?
Мы отводим глаза. Молчим и тяжело дышим. В салоне сгущается неприязнь. Только трупу все равно. Он свалился на сиденье, будто уснул.
– Нет. Я в ней не сомневаюсь. – Слова выдавливаются тяжело. Я хмуро себя убеждаю.
Глаза тупо смотрят сквозь лобовое стекло. Впереди обшарпанная остановка. Лавочка. Рядом никого. Рука включает первую передачу. Шуршат шины. Они совсем новые и шуршат особенно звучно. Я торможу напротив остановки. Ни слова не говоря, мы вытаскиваем тело. Два метра до скамьи по открытому пространству кажутся мучительно долгими. Сваливаем тело на лавку. В выпученных глазах Андрея сухо отражается желтый свет фонаря. Мои пальцы прикрывают веки, так он больше похож на пьяного. Торопливо возвращаемся в машину. Друг на друга не смотрим. Сашка рядом на переднем сиденье.
«Волга» плутает по ночным улицам. Я сбился с дороги и долго ищу общежитие. Наконец нахожу. Останавливаюсь с угла здания.
– Залезай обратно через окно, чтобы вахтер не заметил, – тихо говорю я, глядя на руль.
Это первые слова после нашего спора.
– А ты куда? – тихо спрашивает Сашка.
– Надо машину вернуть Глебовой.
Открывается дверца. Свежий воздух приятно бодрит. Сашка свешивает ноги, наклоняется. Я гляжу на его затылок. Неожиданно он оборачивается и улыбается:
– Как ее зовут?
– Евгения… Женя. – Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбку.
– Она красивая, – он уже высовывается наружу, но вновь поворачивается и озорно кричит: – Но слишком худая для меня! Таких только ты любишь!
Его раскрытая ладонь летит навстречу моей. Дружный хлопок. На душе теплеет.
Десять минут назад я чуть было не потерял друга.
По ночному городу я ехал не спеша. Слишком много эмоций за последние два часа прошло бурлящей рекой сквозь меня. Поток событий успокоился. Напряжение растворилось, волнение улетучилось, в осадке – ил усталости, по берегам – пустота.
Рука флегматично переключала рычаг коробки передач на поворотах. Я ехал в крайнем правом ряду. Сквозь открытые окна врывался ночной воздух. Мне хотелось выветрить неясный дух мертвого тела из новой машины.
По глазам резанул яркий свет. Машина, пристроившаяся сзади, врубила дальний. Ну что за уроды? Места им мало, что ли, на пустой улице? Рука потянулась к зеркалу, чтобы отклонить его. Неожиданно еще одна машина вынырнула слева, обошла меня и, резко клюнув вправо, перегородила путь. Я еле успел затормозить, прижавшись к обочине. Сзади поджал тот, кто светил дальним. Только тут я припомнил, что машина эта плелась за мной уже несколько километров.
Кто-то выждал, пока я сверну на маленькую темную улицу, и перекрыл дорогу!
Я оказался в западне. Ни вперед, ни назад. Гнусный холодок тревоги прошелся по телу.
ГЛАВА 6
Я осмотрелся. Машину с двух сторон подпирали оранжевые «Волги» – такси. Из передней вышел высокий мужчина лет тридцати с загнутыми вниз усами и удлиненными бакенбардами. Его руки играли увесистой монтировкой. Фары задней машины погасли, мы погрузились в темноту.
Водитель с монтировкой встал около двери и мрачно изрек:
– Выходи, козел, поговорить надо.
Тут я его узнал. Это был тот самый водитель такси, с кем я чуть не столкнулся на перекрестке. Его суровый вид не обещал приятной беседы. Я заблокировал дверные замки и торопливо закрыл окна. Таксист усмехнулся:
– Не поможет. – Он выразительно замахнулся монтировкой на лобовое стекло. – Выходи, щенок!
Уж лучше подставить под удар собственный лоб, чем новенький автомобиль Глебовой. Я открыл дверцу и выбрался, прижимаясь к «Волге», словно она могла меня защитить. Другой водитель, маленький и полный, в это время внимательно рассматривал мою машину.
– Проверь, второго нет? – приказал высокий.
– Пусто. Один.
– Значит, высадил. Ты что, бомбишь? Наших клиентов уводишь, гад!
– А тачка у него – новье! – уважительно цокнул полный. – И номера блатные.
– По номерам я его и запомнил, гада! Чья машина, щенок? Папенькина? Развелось хлыщей на дорогах.
Я молчал, припомнив, что первые две цифры в номере нули. Таксист продолжал кипятиться:
– Водяры нажрался и по городу лихачишь? Ты меня чуть на тот свет не отправил! Я из-за тебя чуть тачку не угробил! Кто отвечать будет за это? А?
– Учить надо молодежь, – поддакнул второй таксист.
– Сейчас научим. Я стекла бью, а ты шины коли! – скомандовал он.
– Сделаем. – В руке полного что-то блеснуло.
– Стойте! – воскликнул я, представив, во что может превратиться новенькая «Волга». – Я виноват, знаю. Но, поверьте, я не со зла. И потом… Ведь все обошлось.
– Что обошлось? У меня резина в хлам! Корды торчат. Кто отвечать будет?
– А у него, Витек, резина новенькая. Давай перекинем, – предложил полненький. – Поменяем колеса.