Отраженье
Шрифт:
Вздыматься и парить
Энергий эфира,
Струиться и творить
Живые Краски Мира.
И это всё во мне,
В кругах моих вращений,
Но это всё во вне,
Вне мира ощущений.
А я не буду жить,
Не буду повторяться.
И значит Мир любить
Мне нечего бояться.
И я люблю Его,
Пусть грубо, неумело…
Мне в Жизни ничего
Еще не надоело.
Костры осеннего ухода
Костры осеннего ухода.
Дым,
Бездушно царствует природа,
Живое возвращая в прах.
И этой страшной круговертью
В ней все уравнено в цене:
И жизнь в ней наравне со смертью
И смерть оправдана вдвойне.
Стремленье к постоянному напрасно
Стремленье к постоянному напрасно.
Все постоянство мира – только сон.
“Остановись, мгновенье, ты – прекрасно” -
Вот формула распада всех времён.
Всё рушилось: опоры, мачты, зданья
Всё рушилось: опоры, мачты, зданья,
Пылясь, кварталы рассыпались в прах.
Всё разрушали почвы колебанья.
Царили ужас, паника и страх.
Всё рушилось. В воздушной серой мути
То ужаса крик слышался, то стон…
И не было ни смысла в том, ни сути.
А лишь слепой, не понятый закон.
Пейзаж заснежен, хладен, мглист
С.Ш.
Пейзаж заснежен, хладен, мглист…
Лишь одинокий бурый лист
Кружит среди белесой стужи.
Художник говорит: “Не нужен
Лист, лишний в этом полотне.
Здесь кофе попросту пролито,
Пятно затем листом сокрыто…”
Но отразилось в том листе
Все одиночество пространства
В его холодной полумгле.
И холст не мыслится иначе.
Какая разница как начат
И что в задумке у творца…
Ты сам, творец, возник не так ли,
Случайной просочившись каплей,
Не по расчетам “мудреца”?
Любой оторванный листок
Любой оторванный листок
Он помнит дерево родное.
Родник он помнит свой исток.
А я не то и не другое.
Я как диковинный цветок,
Что из лесу закинут в поле
Был неизвестно кем, когда,
В какие давние года.
И чахну здесь, и засыхаю,
Сквозь дёрн упрямо прорастаю
И знаю: здесь мне умирать.
Хоть лес мне дал бы возрожденье,
Но переплетены коренья,
Не вытащить – лишь разорвать.
Вот и кончаются иллюзии дня
Вот и кончаются иллюзии дня.
Вот и кончаются иллюзии сна.
Мир мой таинственный, полный огня,
Скоро растает как в море волна.
В тысячах капель тысячи волн
Столько иллюзий распавшихся дней…
А над водою носится челн
И сочиняет сказку о ней.
В сказке как в сказке, вдоволь всего,
Зло и добро в ней, дурак и мудрец…
Можешь к ней выдумать новый конец,
Ведь все равно не узнаешь его.
Космической шарманки карусель
Космической шарманки карусель,
Где повторенья сдвинуты в спирали
И всё так просто, что
Какая опоит тебя метель.
Всё не в первой, хоть и не для тебя,
Все было до и после повторится.
И мир живет. И карусель кружится.
И мчится в неизбывное Земля.
Остановиться в мираже событий
Остановиться в мираже событий
И осознать на грани бытия,
Что мы не понимаем этих нитей,
Которыми растянута Земля.
В безмерной невозможности Пространства,
Среди гиперболических причин,
Познать всю правоту непостоянства
И мощь неисчислимых величин.
Понять, что Мир – закрытая тетрадка
Из равнодушья равновесных сил,
Что Бытиё – нелепая загадка,
Которую и сфинкс не разрешил.
Я кончиками пальцев, осторожно
Я кончиками пальцев, осторожно,
Коснусь дождём омытого листа.
И, словно ливень, хлынет доброта
И в сердце станет гулко и тревожно.
Щекой к листку легонько прислонюсь,
Услышу жизни влажное биенье…
Как в ней узнать, где минус и где плюс?
Где наказание? Где вознагражденье?
Тепло Души – в нём радость или боль?
А щедрость – это счастье или горе?
Вчера еще всем нужный и живой,
Сегодня лист – отверженным изгоем.
И разве он виной, что холода,
Что капли поспешили выпасть снегом?
Вчера была живительна вода.
Теперь за ней приходит стужа следом.
Вчера он беспричинно, на ветру,
Звенел и пел, самою жизнью пьяный…
И что ждать листьям новую весну?
Для новых листьев этот воздух пряный.
Мы все листва на дереве живом.
Мы опадаем, сброшены под старость.
И счастлив, кто не мыслит о своем,
А счастлив тем, что дерево осталось.
Как странен этот образ Бытия
Как странен этот образ Бытия,
Стремительно несущийся к развязке,
Творящийся на грани Я – не Я,
Реальный и волшебный, словно в сказке.
Его не одолеть земным умом,
Не осознать земному осознанью.
Мы как в тумане призрачно живем,
В смиренье преклоняемся незнанью,
Свой хрупкий разум тщимся защитить…
Так жить – одно и то же, что не жить.
Дома как слова не написанной книги
Дома как слова не написанной книги,
Где каждая буква – хранилище тайны.
Их время одело в забвенья вериги,
Стоят, молчаливы и необычайны.
Их букву за буквой читай – не прочтутся,
Затеряны временем текста страницы…
И те, что сегодня – в столетьях сотрутся
Вот разве что имя одно сохранится:
Тут жил, тут работал, тут пел дифирамбы…
А были ведь, жили здесь многие жители…
Эх, эту историю выучить нам бы,