Отражение смерти

Путешественница

Моровинд поспешил сесть и избавиться от мокрой рубашки, заменив её качественной иллюзией.

– Не знаю. Ещё не разобрался, - покривил душой демон. Тут и разбираться нечего. Он ни с чем не спутает поток силы, лениво ползущий по клеткам организма. Всё-таки девчонка оказалась источником. И запросто смела его неумелые заграждения. Честно говоря, Моровинд надеялся, что всё просчитал правильно и смог перевести связующие нити на другого демона.

Но нет, он ошибся, и Мироздание не замедлило преподать

ему урок, ударив всей скопившейся за это время силой. Демон с опаской прислушивался к себе, ожидая в любой момент пробуждения любви к этому... источнику, чтоб его. Проклятый тоже хорош: умудрился его активировать. Подумать только, Ниэли придётся находиться рядом с этом извращенцем в женском теле. А ведь он молодой, невинный ангел! Не-ет, с этим нужно срочно что-то делать. И срочно.

– Раз с тобой всё в порядке, может, ответишь на вопрос, - пробился сквозь ворох мыслей голос Ниэли.

– Давай попробую.

– Только честно!

Ниэли испытывающе посмотрел на демона, наткнулся на наивный, полный искреннего интереса взгляд и скривился, но всё же спросил:

– Зачем ты зеркало сломал?

– А я нечаянно!
– нахально заявил Моровинд и поспешил увернуться от "зайчика". От судьбы не уйти, но ведь можно её слегка подкорректировать, пока на него не спустили всех церберов Инферно за глобальный обман...

ХХХ

Похороны получились шикарными. Нехватки рыдающих красоток совершенно не наблюдалось. А некоторые "последние" речи Моровинд с удовольствием записал бы, окажись у него такая возможность. И почему бы не сказать все эти хорошие слова ещё при жизни? Пользы уж точно будет больше. Ведь при жизни позитивные слова и мысли могут повлиять на дальнейшую судьбу, а после смерти уже нет. Мефистор так вообще выдал речь минут на двадцать, о которой лежащее в гробу тело могло только мечтать все те долгие годы, необходимые для обучения.

Стоящий в конце вереницы одинокий мальчишка насуплено молчал. Ни слезинки не скатилось по его белоснежной коже. Ангельские крылья выпачкались в грязи, да и весь исцарапано-встрёпанный вид Ниэли наводил на грустные размышления. Когда до него дошла очередь прощаться с умершим, мальчик обескуражил не только демонов, стоящих рядом, зло бросив:

– Свинья ты, Анжелик: за то, что жил, и за то, что помер.

Ниэли развернулся и ушёл, не оглядываясь.

"Наверно, стоило бы ему сказать, - с лёгким сожалением подумал Моровинд.
– Небось, не разболтал бы".

Огонь вспыхнул мгновенно, без остатка пожирая отданное ему тело. Священный огонь без дыма и запаха. Ему всё равно, чью плоть уничтожать, а потом уже никто не сможет определить, что сгоревший - это не Анжелик, да и не демон вообще.

ХХХ

Мы с радостным хохотом ввалились в мою спальню. Так весело мне давно не было. Что и говорить, отдохнули на славу. Почаще бы так.

– Упс.

Я огляделась. Что Диана там заметила?

– А, привет, Ки...
– слово застряло в горле, стоило мне натолкнуться на его взгляд. Если сказать, что Кира был в бешенстве, то значит просто промолчать. Таким взглядом убить можно. Особенно эффектно это смотрелось в сочетании со спокойно-невыразительным голосом.

– Хорошо погуляли?

– Э-э... неплохо, - неуверенно выдавила я.

– А предупреждать или брать с собой сотовый не надо?

Я поспешно заслонила собой Диану, в которой с такими темпами появится две сквозные дырки, и покаялась:

– Прости, мы не подумали.

– О чём же вы тогда ДУМАЛИ?
– в сарказме, резко увеличившимся на последнем слове, можно было захлебнуться.

– Тебе просто завидно, - тихо вымолвила Диана.

– Да ну?
– Кира провёл рукой по лицу, будто снимая невидимую паутинку, и стал выглядеть более вменяемо.
– Хотя, наверно, это к лучшему, что я не застал тогда вас здесь. Я пришлю уборщиков.

– Но за...

Диана быстро закрыла мне рот ладонью, одновременно претворяясь предметом мебели. Кира наградил нас ещё одним взглядом, встал с кресла и вышел. С его уходом с глаз будто упала завеса, и я охнула. По комнате словно шторм прошёл: в воздухе летали перья, повсюду валялись осколки стекла, щепки, обрывки ткани. Комната была полностью разгромлена. Не было ни одного целого предмета, кроме чудом уцелевшего кресла, в котором сидел Кира, встречая нас.

Я ошарашено разглядывала погром, потом, наконец, смогла выдавить:

– Это всё Кира?

– Ага.

– Что с ним произошло?

– Сорвался от бессилия, я полагаю.

– От чего?

– Забудь. Оно прошло стороной, и слава Созерцающим.

Диана обошла меня, подняла толстую палку и с недоуменным видом повертела её в руках.

– Он её зубами что ли грыз?

После этой реплики я с опозданием признала в палке ножку кровати. И правда, сильно погрызенную. Кроме кресла из меблировки выжила люстра с имитацией свечей. И та наполовину.

Диана, увидев что-то, вздрогнула и потянула меня к выходу, но я успела-таки заметить глубокую пятипалую борозду посреди стены, там, где должна была располагаться спинка кровати.

В других комнатах тотального погрома не было. Лишь ворох поскидыванных на пол вещей, гобеленов да разбитых зеркал указывал, что Кира был зол ещё до того, как вошёл в спальню. Что же его так взбесило?

Диана, не отвечая на мои вопросы, отвела меня на кухню, всунула в руки разогретый в микроволновке отвар и сбежала со словами: