Отражение тени
Шрифт:
Пока его не было, я открыла бутылку и сделала несколько глотков обжигающего напитка. Пламенем мне одновременно обожгло, горло, легкие и желудок, зато боль в руке стала угасать.
Через десять минут, пока я прокуривала машину своего кавалера, он вернулся с огромным букетом красивых, красных, свежих, пушистых и больших роз.
Абсент начал проникать в мой мозг, и он погружался в легкий мягкий туман.
– Семенов, у нас, что уже конфетно-букетный период начался? – засмеялась я.
– Гала!? Считай, как хочешь, скоро будем дома – произнес он, улыбаясь, тому, что рассмешил меня.
Меньше чем через пять минут мы подъехали к высокой новостройке, сколько в ней этажей я даже считать не решилась. Виктор вышел и открыл мне дверь, я протянула левую руку, так как правой держала цветы и по специальному порожку у машины спустилась вниз. На чищенный до асфальта тротуар.
– Подожди пять секунд, я привяжу коня – сказал он и почти бегом запрыгнул в автомобиль.
Из арки высотного дома вышла небольшая выпившая компания, пара мальчишек и пара девушек, одетых в стиле гоп-стоп. Я стояла посреди тротуара в норковой шубе, с цветами в руках, стоящими на асфальте ящиком абсента и большущим чемоданом.
– Ого, себе, вы женщина закупились? – произнес один из них.
– А вы не хотите подарить цветочки и шубку юной даме? – завторила ему подруга.
– Если ты не бросишь принимать наркотики, втайне от своего единственного друга, с которым вы поклялись больше этого не делать. Скоро у тебя не будет ни друга, ни подруги и скорее всего здоровья, почки уже и так сильно болят, а потом ты умрешь! – обращаясь к говорившему молодому человеку громко, четко, но быстро и монотонно протараторила я, смотря ему в глаза не моргая.
– Вы юная леди сделайте тест на беременность и поберегите своего ребенка от алкоголя и конопли, тогда может он вырастит достойным человеком и сможет вас обеспечить в старости – смотря ей в глаза, также быстро сказала я.
– Вы ведьма? – спросила испуганно девушка.
– Еще какая, я вижу все ваши жизни насквозь! – засмеялась я.
Молодежь, толкая друг друга, побежали, прочь от меня.
Нет, я не ведьма, я психолог. Хорошее зрение, знание симптомов от наркотического и алкогольного опьянения, которые выражаются на лице и походке, медицинское образование, немного медицинского гипноза и чуть-чуть понимания, это все делало меня непобедимой даже для полных психов в больнице, где я проходила практику по психиатрии и где была лучшей.
– Что они от тебя хотели? – подбежал ко мне запыхавшийся Семенов. Прикуривая сигарету я, смеясь, сказала ему: – Попросили закурить, но я ответила им твоей поговоркой!
Я курила, даже поднимаясь на лифте, но Виктор мужественно терпел, правой рукой я держала букет, а левой неуклюже курила, вставив сигарету между пальцами.
– Что у тебя с рукой? – спросил Виктор, в лифте наблюдая, как неуклюже я курю и стряхиваю пепел с сигареты.
– Какая тебя интересует? – поинтересовалась я, видя тревогу в его глазах.
– Левая, она почти не двигает пальцами – сказал он.
Я нажала на запястье и рука разжалась, правой рукой я вложила букет так чтобы он не выпал и снова нажала на запястье. Ладонь сжала букет.
– Двигает. Так лучше видно? – спросила я.
– Гала? – еще раз спросил он меня.
– У меня нет левой руки почти сразу после локтя, если тебя это интересует – ответила спокойно я и, достав из коробки открытую бутылку абсента, сделала большой глоток.
Лифт открылся и мы, молча, пошли по коридору. Виктор одной рукой держал ящик с абсентом, а второй держась за ручку, катил на колесиках мой чемодан.
Он открыл ключом большую и красивую металлическую дверь, которая с обратной стороны была на половину из зеркала, что, как мне показалось, было очень удобным вариантом для гардероба.
Оглядев большую студию, со стенами под белый мрамор с черными прожилками и белым потолком я начала присматриваться к деталям. Большие три окна почти доходили до пола, но имели удобные широкие подоконники, на которых можно было сидеть или даже лежать, чуть подогнув колени. Раздернутые шторы были из серого льна, сотканного вручную.
Зайдя в квартиру офицера, я не заметила, что держу в одной руке цветы, а в другой бутылку и, почувствовав ее в руке, сделала еще один большой глоток, рука, которой не было, почти перестала болеть.
Когда мы зашли, в квартире или комнате уже повсюду горел свет, посередине квартиры, чуть не касаясь потолка, был широкий светодиодный светильник в форме иероглифа обозначающего слово «мудрость». Большая двуспальная кровать со скрытыми ножками и подсветкой под ней, висела над полом. На полу лежал ковер, по которому прошлось, наверное, миллиард человек, но сейчас это было модно, и потертость придавала ему шарма. Белый, кожаный, широкий диван, перед большим плоским телевизором, а между ними был стеклянный журнальный столик. Универсальный тренажер, совмещал в себе все и сразу, приютился в углу. Черная, под состаренное от воды дерево, кухня находилась в другой стороне от тренажера. В пространстве между ними были три, скрытые двери, туалет, ванна и гардероб, а вся стена была раскрашена в горный пейзаж.
Виктор забрал у меня бутылку и цветы, после чего помог снять и повесить шубу.
Он вернулся с бокалом, в котором был квадратный кусочек льда.
– А вот это лишнее! – сказала я и, выловив лед, бросила его сидя на диване в раковину на кухне.
– Можно поинтересоваться, что с тобой случилось? – тихо спросил он, сев на противоположную сторону дивана.
– Ты сейчас о чем? – переспросила его я.
– Гала, ты прекрасно знаешь, о чем я – немного нервничая, от моей придурковатости, ответил он.
– Автокатастрофа! – я подняла обе руки вверх, показывая взрыв.
– В молодости в меня въехал огромный грузовик, как я выжила, я не помню, но когда очнулась, руки уже не было, это было не больно, только потом остались фантомные боли и все – ответила я и сняла пиджак. На мне была рубашка без рукавов, и я показала Виктору свой протез.
– Очень хорошая работа, он почти не отличается от твоей настоящей руки, и если завязать бинт или надеть повязку на смыкание, его действительно не отличишь от настоящей руки – говорил Виктор и как маленький мальчик, которому показали новую игрушку, рассматривал мою руку.