Отражение Улле
Шрифт:
Створки сомкнулись, из-под них донесся пронзительный вопль. Потом все стихло. Одноглазый призрак произнес:
— Аги семьсот двенадцать, подойди ко мне.
Глава 5
ОДНОГЛАЗЫЙ
На этом месте Аги запнулся. Оглядел своих новых товарищей, почесал в затылке и протянул:
— Да-а… вот те раз…
— Что случилось? Давай рассказывай! — наперебой заговорили его спутники. Аги беспомощно развел руками:
— Представляете, вылетело из головы. А что я, собственно, хотел сказать? О чем я… ах да. Подземелье… Нет, не знаю.
Наступила пауза. Потом Орми сказал:
— Ну-ка, Аги, напрягись. Ты рассказывал, как тебя привели в подземелье. Как отправили в адское пекло какого-то служителя. Потом тебя позвала одноглазая тварь. Что было дальше? Ну, говори!
Аги вытаращил глаза и молча уставился на Орми. Перевел дух и с видимым трудом выдавил из себя:
— Ч-чего? Т-ты хочешь сказать, что я, Аги семьсот двенадцать, только что говорил о подземелье, в которое меня кто-то привел, и о служителе, отправившем в пекло какую-то одноглазую тварь? Это же бред. В жизни не говорил ничего подобного.
— Кто-то из нас рехнулся, — заметил Бату. — Скорее всего, ты, Аги, потому что мы все слышали твой рассказ. Ты действительно говорил о подземелье, одноглазой твари и адском пламени.
Эйле спросила:
— Ну все-таки, Аги, ты был в этом подземелье? Может быть, ты не говорил об этом, но собирался сказать?
— Нет, конечно же нет! Что за чепуха! Я говорил, что меня привезли в Хаз. Это я помню. Помню, как катили по улицам. Потом я, кажется, потерял сознание. А дальше… очнулся в лесу. Не представляю, как я там оказался… Почему-то я знал, что нахожусь в Диких землях и могучее существо, о котором говорил Кру, где-то поблизости. Я даже знал, в какой стороне… Странно. Очень странно.
— Что именно? — мрачно поинтересовался Бату.
— Почему-то меня не удивило все это… Не помню, чтобы я удивился…
— А откуда ты знал о нас? — спросил Энки. — Когда мы встретились, ты сказал, что насилу догнал нас. Ты знал, кто мы и куда идем?
— Действительно… — Аги совсем растерялся. — И это я тоже знал… Четыре выродка… знал, что вы — мои друзья и тоже ищете могучее существо. Но откуда? Что со мной было? — Аги схватился за голову. — Наваждение! Тени, обрывки… слепцы… дырявая голова…
Он готов был разрыдаться. Эйле сказала:
— Ничего, не горюй. Наверное, ты просто забыл что-то, о чем не хочется вспоминать.
— Это бывает, — хмыкнул Энки.
— Но не так внезапно! — сказал Бату.
— Постойте! — Аги резко взмахнул рукой. — Кажется, я догадался… Да, конечно. Сейчас все объясню. Вот оно что! Вы знаете, что выродки видят мысли людей? Ну еще бы… А у меня, когда я очнулся в лесу, неподалеку отсюда, метка на руке пропала… Стало быть, я тоже выродок. Сейчас, правда, снова чуть-чуть появилась. — Аги взглянул на ладонь. — Хм… Так вот. Я рассказывал, как меня привезли в Хаз. Мне оставалось сказать всего одну фразу — «потом я потерял сознание». Но в этот миг в мой мозг вошли чужие мысли. И я заговорил словами другого, неизвестного мне человека. Он-то и стал нести всю эту околесицу про одноглазых в подземелье. По-моему, только так можно объяснить…
Аги запнулся. Видно, все это ему самому казалось не слишком правдоподобным. Эйле сказала:
— Да, здесь не обошлось без чужого. Но это не главное. Главное — мы тебе верим.
Они двинулись дальше впятером и шли по плотному мокрому снегу, оставляя цепочку глубоких следов. Один раз Эйле, шедшая впереди, остановилась и сказала, обращаясь к Орми:
— Ты учил меня разбирать следы, помнишь? Взгляни на снег впереди нас.
— Но здесь нет никаких следов.
— Правда? А по-моему, есть. Я вижу их… смутно, но вижу. Орми! Это же наши следы!
— Где? — растерялся Орми.
— Перед нами! Мы уже шли здесь когда-то. Мне кажется, я даже помню, как мы здесь шли.
— Чепуха! Мы здесь в первый раз.
— Хорошо, — вздохнула Эйле. — Пусть так. И все-таки жаль, что ты ничего не видишь, ведь я уверена, что не ошиблась.
Орми пожал плечами, и они зашагали дальше на юго-восток.
Шли дотемна, потом стали искать место для ночлега. Очень скоро им попалась уютная сухая расщелина — о лучшем местечке трудно было и мечтать. Они уже расположились там и развели огонь, когда Эйле вдруг сказала, что не хочет здесь оставаться. В ответ на удивленные возгласы друзей она пробормотала, потупив взгляд:
— Здесь кончается наш след… пахнет смертью… но я знаю, вы не послушаете меня.
— Конечно, не послушаем! — сказал Орми. — Опасно везде! Смертью пахнет везде! А это место — лучше многих других, где нам приходилось ночевать. Ты, Эйле, успокойся. Положись на нас с Энки. Вот увидишь, все будет в порядке.
— В порядке все будет или нет, никто не знает, — сказал Бату задумчиво. — И, пожалуй, стоило бы послушаться Эйле и уйти отсюда, если бы она сказала об этом чуть раньше. Но теперь уже и костер горит, и мясо жарится, и поздно…
— И мы останемся здесь, — подхватил Аги. — И будем ждать того, что уготовано судьбой. Потому что, как говорят мудрые люди, судьба — хитрая штука и от нее не сбежишь. Хотя, чтобы проверить это, следовало бы по крайней мере дважды прожить одну и ту же жизнь.
— Что-то ты совсем заговорился, — буркнул Энки. — Хватай скорей вон тот кусок, он уже готов.
На сытый желудок унылые мысли в голову не шли; говорили о пустяках. Засыпая, Эйле пробормотала:
— Здесь кончился наш след… и кругом валяются наши кости. Мы совершили ошибку, но она уже исправлена… Демон из Марбе разорвет ткань времени… Аги с нами, все будет хорошо.
Аги и Бату уже спали; Орми махнул рукой и сказал Энки:
— Не обращай внимания. У девчонки, видать, и впрямь что-то с головой.
Спустя недолгое время Орми шепотом позвал брата:
— Энки! Ты спишь? Пойдем поговорим.
Энки не спал.
— Это верно, — откликнулся он. — Поговорить надо.
Подкинув в костер веток, братья выбрались на каменную плиту, уступом торчавшую над расщелиной.
Влажный ветер с востока гнал в кромешной тьме клочья тумана. Далеко внизу протяжно, тоскливо выли волки: «У-улле!» Рев мамонта отдавался эхом в скалах.