Отражение
Шрифт:
– Хоть до этого додумался, – рявкнул Давид. – Мать с ума сойдёт. Ты ей звонил?
– Естественно! – возмутился Руслан. – Сразу как приземлился. Сказал у тебя останусь.
– Молодец. Иди, умывайся, поедем к родителям там и позавтракаем.
– Понял, я быстро.
Руслан выбежал из кухни, и поспешил в ванную. Давид хмыкнув, пошёл одеваться, и вскоре они оба покинули квартиру.
****
Надежда, достала из духовки пирог, поставив его на стол, накрыла салфеткой. Это четвёртый пирог, половину из них она отвезёт в центр, накормит детей, они всегда ждали её, и радовались разным домашним вкусностям. Она любила свою работу, посвятив свою жизнь помощи детям, и один из них стремительно вошёл на кухню, чмокнув её в щёку, плюхнулся на стул.
– Давай нам пирога! – скомандовал Руслан, откинув салфетку.
– Где твои манеры?– рявкнул Давид, отвесив ему подзатыльник. – Привет мама, – поздоровался он, поцеловав женщину. – Опять напекла пирогов.
– Ты же знаешь, – с улыбкой произнесла Надежда, нарезая им пирог. – Они ведь никому не нужны, – взгляд женщины остановился на лице Руслана, он с нетерпением ждал, когда его накормят, её сердце сладко заныло. – Ешь, сынок.
Поставив перед Русланом тарелку с пирогом, Надежда потрепала его по светлым волосам.
– Любимчик блин, – фыркнул Давид, присев за стол. – Тоже мне.
– Я младший, – огрызнулся Руслан. – Всё лучшее мне.
Давид не смог сдержать улыбку, отвесив ему второй подзатыльник.
– Что за шум?
В дверях показался Ренат, глава семьи.
– Опять делят пирог, – хохотнула Надежда.
– Руки прочь! – завопил шутливым тоном Ренат. – Это всё моё!
Давид хохотнув, снова отвесил Руслану подзатыльник. Надежда с улыбкой смотрела на своих любимых мужчин, и не могла поверить своему счастью. Они прожили долгую жизнь, вырастили двух замечательных сыновей, каждый нашёл своё место в жизни, вот только с личной жизнью у них не складывалось. Давид закоренелый убеждённый холостяк, а Руслан просто ещё не встретил ту единственную. Завтрак проходил в тихой уютной атмосфере, мужчины с лёгкостью управились с двумя пирогами, сытые и довольные пошли в гостиную. Убрав со стола, Надежда сложила пироги в корзину, планируя их отвезти в детский центр. Несмотря на финансовое положение в семье, она предпочитала готовить сама, исключением только стала прислуга, потому как просторная двухуровневая квартира нуждалась в уходе.
– Мама, – Давид вошёл на кухню, обратив внимание на задумчивый вид матери. – Что-то случилось?
– Нет, – Надежда покачала головой. – Всё хорошо.
– Рассказывай, – Давид заглянул матери в глаза. – Ты забыла кто я?
– Отвезёшь меня в центр? – женщина подхватила корзину. – Пусть отец отдохнёт.
– Конечно, – Давид забрал у неё корзину. – Поехали.
Надежда преследовала свои цели, она хотела помочь одной девушке, а её сын мало того что юрист, ещё и привлекательный мужчина. Девушка пришла устраиваться на работу в реабилитационный центр, и судя по её затравленному виду, нуждалась в помощи, и Надежда не смогла отказать. Она обладала талантом, и работала в качестве учителя по рисованию, дети обожали своего наставника. Однажды Надежда застала её на лавочке в парке при центре, девушка плакала, и путём правильного подхода ей удалось узнать страшную тайну, которую носила в своей душе тяжким бременем это несчастное дитя.
Спустя час, Надежда вошла в центр, потащив за собой Давида. Дети сидели в зале рисования, в обществе Марии, та руководила процессом настолько увлеченно, что не заметила, как вошла её Директор. Давид застыл в дверях, он уже догадался, в чём дело, и всё же остался на месте, наблюдая за девушкой. Её голос завораживал, нежный, тихий, глубокий, он проникал в разум, словно гипнотизировал. Чёрные как смоль волосы спадали на хрупкие плечи, алые губы растянулись в улыбке, обнажив ряд ровных белоснежных зубов.
– Согласен, – проворчал Давид. – Она красива, и даже слишком. Вот только…
– Подожди, – Надежда одёрнула сына. – Ты не видел её глаз.
– Так, дети, – Мария хлопнула в ладоши. – Вы все молодцы, я в восторге. А теперь…
Девушка замолкла, заметив гостей в дверях. Давид поймал её взгляд, и в его душе словно вспыхнула искра, никогда прежде он не видел одновременно, столько тепла, горечи, тоски, в небесных глазах.
– Увидел, – прошипел Давид. – Мама, я тебе это припомню.
– Надежда Петровна, – подавленным голосом произнесла Мария. – Мы вас сегодня не ждали.
Дети услышав имя своего благодетеля, хором загалдели, и покидав свои вещи, бросились к Надежде.
– Тихо! – воскликнула женщина. – Все в столовую, будем, есть пироги!
Дети, издавая восторженные вопли, ринулись в сторону столовой, Надежда, передав корзину подоспевшей нянечке, оправила её за детьми, сама же подхватив Давида под руку, потащила к Марии.
– Мы занимались, – Мария отвела глаза, её смущал и пугал пронзительный взгляд Давида.
– Мария, – Надежда дёрнула сына за руку. – Это мой сын Давид.
– Извините, – Мария заметалась у стола, собирая бумаги, не поднимая глаз на них. – Я пойду к детям.
Давид окончательно растерялся, наблюдая за ней. Она явно не выносила присутствия мужчины, и не просто боялась, паниковала, того и гляди стоит ему открыть рот, как у неё случится припадок. Как только она быстро покинула кабинет, Давид повернулся к матери, подняв вопросительно брови.
– Рассказывай.
– Идём в мой кабинет. Разговор будет долгим, и не простым.
– Это я понял.
Давид пошёл за своей матерью, и как только они вошли в кабинет, женщина, прикрыв дверь начала говорить.
– Я не должна была тебе говорить. Но этой девушке нужна помощь.
– Психиатра? – ляпнул Давид, присев в кресло.
– Юриста, и психиатр уже с ней работает, – рявкнула Надежда. – Не кривляйся, ты понимаешь, с ней произошли страшные вещи.
– Мама. Я видел достаточно взглядов, в своей практике. Чаще смотрел в глаза своих подопечных, но не их жертв. Эту девушку били, насиловали, мучили. Как долго это продолжалось? И что, с тем подонком?
– Она не знает, и он был не один, – с болью в голосе произнесла женщина.
– Это я понял. От меня то, что нужно? Какую помощь я могу предоставить ей?
– Если они найдёт её? Ты мог бы помочь ей засудить их. Наказать…
– Стоп! – Давид поднял руку. – Ты говоришь странные вещи. Я защищаю, таких, кто обижал её. У нас полно юристов в компании, которые с радостью возьмутся защищать её. Только какой в этом смысл? Она хочет, что бы её нашли? Зачем ей снова переживать это? Пусть живёт, радуется, что удалось сбежать. Она ведь с другого города, уверен.