Отражения
Шрифт:
Мы сидели в кафе недалеко от моей непритязательной гостиницы, то ли для туристов, то ли почасово — для любовников, пили кофе и я не очень понимал, зачем он мне все это расказывает.
— На работу за заработок ходят неудачники, вырезающие магазинные купоны со скидками, берущие кредиты на телевизор и откладывающие деньги на летний отпуск. Удачливые деньги не зарабатывают, а делают. Сразу и много. А потом стараются их уберечь, чтоб другие не вырвали или государство не ограбило. Это
Он считал себя уже почти немцем и небрежно оставлял щедрые чаевые. Чаевые, они же тоже форма самоутвержения.
— Ты не представляешь, — объяснял он. — Миллионер приехал тридцать лет назад из каких-то Черновцов, крутился, но потом, на его счастье, русские начали выводить свою армию из Восточной Германии. Генералы рванули распродавать все, что можно, кроме Родины. Она ничего не стоит. Тогда он и поднялся, как многие, у кого хватило ума вовремя здесь оказаться, по западную сторону границы.
— А что в нем интересного? Миллионер — это не показатель. Ну, вилла у него, а не квартира. Дорогая машина, а не «Фольксваген». Унитаз золотой вместо обычного. Какая разница, куда сливать воду. Главное, чтобы был своим и чистым…
— Да я не об этом. «Фишка» для тебя в том, что у него, пожалуй, самая лучшая среди русских в стране коллекция машин. И среди них — уникальный кабриолет «Пантера» и настоящий «Форд» 1928 года. Без единой новой детали. Причем, на ходу. Снимешь необычный сюжет в свою программу. Заодно и прокатишься — будет, что вспомнить.
Уже поутру, у гостиницы, на тенистой берлинской улице, в центре, меня подобрал шикарный кабриолет. Приятель, восхищенный до пунцовости, сидел рядом с водителем, миллионером, обутым во внушительное кольцо с бриллиантом.
— Давайте мы сначала заедем в один их моих гаражей, под квартирой, — достойно предложил хозяин машины, в рубашке с бабочкой и соломенном канотье, словно выплывший из столетней давности милого доброго «етро». — А потом прокатимся по Берлину на настоящем «Форде».
Коллекция раритетных «Харлеев-Дэвидсонов» с серебристыми баками и позолоченными знаками и вправду оказалась замечательной.
— Человек вправе собирать то, что ему нравится. Кто-то — марки, кто-то пробки от бутылок, а кто-то редкие машины. Всё зависит от возможностей и интереса, — рассказывал миллионер и, вправду, не дурак. — Стремление к красоте — одни из стимулов в жизни. Вот, например, эта модель…
Я записывал его пояснения и в их дыму рубил картинку, как дрова в свой паровоз, летящий вперед безостановочно.
Затем мы ездили по городу. «Форд» был очаровательным, но жестким и микрофон потрескивал, что выдавало наличие какой-то электроники. Но я не стал спрашивать, а вдруг смутиться. Не соврешь — не продашь. А иначе как, в большинстве, становятся миллионерами?
Прохожие берлинцы часто
— Закончили? — спросил миллионер, довольный, что показал, как удалась его жизнь.
— Закончили, — ответил я, довольный, что удался сюжет.
— Тогда давайте пообедаем, — предложил он и я почувствовал, как под ложечкой засосало. Томно и сладко.
Стол после съемок, когда одна часть мозга работает с камерой, звуком, видеорядом, а другая — отслеживает и выстраивает разговор — одно из реальных повседневных наслаждений. И дело не в голоде или хорошей еде. Стол — это возможность оттаять, отдохнуть и поговорить наконец с героем съемок, тоже расслабленном, о нем самом, о ценностях, а не ценниках. И о настоящей стоимости. Человек же не манекен с биркой на лацкане. Он же теплый.
Знакомый мой тоже оживился. И в глазах его уже горели предстоящие разговоры дома и вне дома о том, что такое оказаться за одним столом с миллионером. Самим. Обед с президентом или миллионером — это вам не хухры-мухры. Не каждому сподобится.
Мы поехали по Берлину, проскочив торговую Курфюстердам и выйдя куда-то к новому району больших магазинов и ресторанов. Берлин, он большой, а мы ехали и ехали.
— Я хочу показать тебе настоящую немецкую еду, — переключил скорости миллионер. — Но она, эта еда, на уличных стойках, где продают сосиски с горчицей. Это что-то…
Мне было все равно. Тем более, бывая в Германии не раз, что такое немецкие сосиски с горчицей я знал также хорошо, как свиной стейк с кислой капустой.
— И здесь, и там лотки почему-то закрылись — раздраженно сказал миллионер, выкручивая раритетный «форд», образца 1928 года, с главной дороги на какой-то бульвар — Посмотрим еще в одном месте…
Мы крутились по центру уже где-то полчаса. Но сосисок с горчицей, похоже, больше в Берлине нигде не было. Приятель ловил взгляды прохожих, насыщаясь. А мне почему-то захотелось выскочить на улицу, пройтись с людьми мимо витрин. Но миллионер не отпускал.
— Знаете — надавил он на газ — Не судьба, выходит, с сосисками. Давайте лучше встретимся в ресторане, недалеко от вашей гостиницы. Часов в семь. Там на втором этаже есть уютные отдельные столики. Это китайский ресторан с великолепной кухней. Вы любите китайскую кухню?
— Я люблю всё…
Мне уже было весело.
— И всех, — вставил свое знакомый, явно расстроенный. Облом, он и в Берлине черный.
— Ну, и отлично, — успокоился миллионер. — Я приду с женой, там и посидим спокойно. Постарайтесь быть в своем номере после пяти.