Отраженная в тебе
Шрифт:
— Вот тут ты не права.
Его сердце громко колотилось под моим ухом.
— К тому же я беру ответственность на себя. В чем-то да, настаиваю на лидерстве, но в ином уступаю его тебе. Тебя, ангел, это смущает и беспокоит, о чем я весьма сожалею. Гораздо легче просто двигаться вперед.
Я чуть отстранилась, чтобы посмотреть на его лицо, и у меня перехватило дыхание, когда наши глаза встретились и он пронзил меня немигающим взглядом. Теперь я наконец уловила разницу — увидела в нем спокойствие, твердость и безмятежность, каким-то образом
— Так-то лучше. — Он поцеловал меня в лоб. — Вообще-то, я собирался завести этот разговор ближе к выходным, но раз уж выпал случай, поговорим сейчас. Нам с тобой надо прийти к соглашению. И уж когда оно будет достигнуто, назад не поворачивать. Понимаешь?
Я тяжело сглотнула:
— Пытаюсь.
— Ты знаешь, каков я. Видела меня в наихудшем виде. Но вчера ночью сказала, что все равно меня хочешь… — Он выдержал короткую паузу, дождавшись моего кивка. — И это меня просто изводит. Я не доверял тебе принимать решения самой за себя. Надо бы, но меня удерживала избыточная осторожность. Ева твое прошлое пугает меня.
Мысль о том, что Натан, пусть косвенно, отнимает у меня Гидеона, была мучительной. Я сжалась в комок, подтянув колени к груди.
— Не пасуй перед ним.
— Я и не собираюсь. Но ты должна понять, что на любой вопрос вовсе не обязательно существует лишь один ответ. Кто сказал, что я обалденно тебе нужен? Кто сказал, будто это болезнь? Не ты. Ты несчастна, потому что заставляешь себя сдерживаться.
— Мужчины не…
— Черт возьми! Никто из нас не типичен. И это прекрасно. Просто отключи тот звучащий в голове голос, который без конца тебя дрючит. Поверь мне, я знаю, что тебе нужно, даже когда ты думаешь, будто я не прав. А я поверю в твою решимость быть со мной, невзирая на мои закидоны. Годится?
Я прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть ее дрожь, и кивнула.
— Ты не выглядишь убежденной, — мягко заметил он.
— Боюсь, Гидеон, что я теряю себя в тебе. И всерьез боюсь заново потерять часть себя, обретение которой снова далось мне нелегким трудом.
— Я никогда не допущу, чтобы такое случилось, — пламенно заверил он. — Чего я хочу, так это чтобы мы оба чувствовали себя в безопасности. Чтобы ты и я не вытягивали, как сейчас, друг из друга соки. Должно быть нечто общее, надежное, как скала, на что мы сможем положиться.
При этой мысли мои глаза защипало от слез.
— Мне этого хочется, — прошептала я. — Так сильно!
— И я собираюсь дать тебе это, ангел. — Гидеон наклонил свою темноволосую голову и слегка коснулся губами моих губ. — Собираюсь сделать это ради нас обоих. И ты должна мне позволить.
— Ну что ж, на этой неделе все вроде бы выглядит получше, — заявил доктор Петерсен, когда мы с Гидеоном в четверг вечером явились к нему на парный терапевтический сеанс.
На этот
Открыв планшетный компьютер и устроившись поудобнее в кресле, доктор Петерсен поинтересовался:
— Может быть, вам хотелось бы обсудить что-то конкретное?
— Вторник был нелегким, — тихо сказала я.
— Могу себе представить. Давайте поговорим про ночь понедельника. Ева, могу я услышать, что тогда случилось?
Я рассказала ему, как, проснувшись из-за собственного ночного кошмара, обнаружила, что угодила еще и в кошмар Гидеона. А затем последовательно изложила ему события ночи и следующего дня.
— Итак, — уточнил доктор Петерсон, — теперь вы спите порознь?
— Да.
— Что касается кошмаров, — он поднял взгляд на меня, — как часто они случаются?
— Редко. До того как я начала встречаться с Гидеоном, последний случай имел место почти два года назад.
Отложив стилус, доктор Петерсен принялся быстро набирать текст. Что-то в его угрюмой торопливости насторожило меня.
— Я его люблю, — вырвалось у меня.
Сидевший рядом со мной Гидеон напрягся.
Доктор Петерсен снова поднял голову, посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Гидеона и снова посмотрел на меня.
— В этом я не сомневаюсь. Ева, а что подтолкнуло вас к такому заявлению?
Я неловко пожала плечами, физически ощущая взгляд Гидеона.
— Она ищет вашего одобрения, — мрачно заявил Гидеон.
У меня было такое ощущение, словно он прошелся по мне наждачной бумагой.
— Это правда? — спросил у меня доктор Петерсен.
— Нет.
— Черта с два «нет», — напряженно прохрипел Гидеон.
— Вовсе даже нет! — полезла я в спор, хотя, что бы понять это, мне потребовалось, чтобы он высказался вслух. — Это… это чистая правда, и все. Я так чувствую. — Я взглянула на доктора Петерсона. — Мы должны проделать эту работу. Мы твердо намерены проделать эту работу, — добавила я с нажимом. — Мне лишь необходимо знать, что вы на нашей стороне. Необходимо знать, что вы понимаете: неудачу мы не приемлем.
— Ева, — доброжелательно улыбнулся он, — вам с Гидеоном действительно предстоит приложить немало усилий, но из этого вовсе не следует, будто препятствия непреодолимы.
У меня вырвался облегченный вздох.
— Я люблю его, — повторила я с решительным кивком.
Гидеон поднялся, крепче сжав мою руку:
— Прошу прощение, доктор, мы на минуточку.
Смущенная и несколько встревоженная, я встала и вышла с ним в пустую приемную. Секретарша доктора Петерсена уже ушла домой, поскольку в этот день мы были его последними пациентами. От матери мне было известно, что такие вечерние консультации оплачивались по особому тарифу, и я была рада, что Гидеон соглашается тратиться на них даже не единожды, а дважды в неделю.