Отраженная в тебе
Шрифт:
— Ты остановилась прямо возле «бентли», — продолжил он, — и запрокинула голову. Ты смотрела на задание, а мне представилось, что ты стоишь на коленях и точно также смотришь на меня. — Гидеон издал низкий рык, заставивший меня изогнуться у него на коленях.
— «Как же» — это так? — шепотом спросила я, загипнотизированная пламенем в его глазах.
— С возбуждением. Отчасти восхищенная…отчасти устрашенная. — Он сильнее прижал меня к себе. — Я просто не мог не последовать за тобой внутрь. И надо же, войдя, увидел почти то, что хотел. Ты на полу, чуть ли не на коленях, смотришь на меня снизу
Я сглотнула, помятуя о том, что моя реакция на него была схожей.
— Когда я увидела тебя впервые, на меня накатили мысли о сексе. Безумном, яростном сексе.
— Я это видел. — Его руки скользнули вверх по моей спине. — И я знаю, что ты тоже видела, что я …что у меня внутри. Видела меня насквозь.
Как раз это и сшибло меня на задницу — в буквальном смысле. Заглянув ему в глаза, я ощутила его скрытую силу, то, как обуздывет он свои порывы: ощутила мощь и вожделение, желание и самоконтроль. Где-то внутри, я уже тогда знала, что он будет владеть мною. И мне было несказанно приятно узнать, что он, оказывается, испытывал похожие чувства.
Ладони Гидеона легли на мои лопатки, прижимая меня к нему.
— Никто и никогда не видел этого, Ева. Ты единственная.
У меня до боли перехватило горло. Гидеон был силен и суров, но со мной мог быть таким ласковым. Чуть ли не по-детски, что особенно трогало меня, поскольку эти порывы были чисты и неуправляемы. Ну что ж, если никто не удосужился заглянуть глубже, увидеть что-то помимо сногсшибательной внешности и обалденного банковского счета, значит они не заслуживают права по-настоящему его знать.
— Я тогда не врубалась. Ты был таким…таким крутым. Не думала, что вообще произведу на тебя хоть какое-то впечатление.
— Крутым?! — фыркнул он. — Оно и немудрено. Меня такой жар охватил, что недолго и вкрутую свариться. Я просто очумел с первого мгновения.
— Как это здорово. Спасибо.
— Ты заставила меня нуждаться в тебе, — прохрипел он. — Теперь одна мысль о том, что придется обходиться без тебя пару дней, для меня невыносима.
Взяв Гидеона за подбородок, я прижалась к его прекрасным губам нежным извиняющимся поцелуем и, не отрываясь от них, прошептала:
— Я тоже тебя люблю. И мне тоже тяжело с тобой разлучаться.
Его ответный поцелуй был жаждущим, алчным, хотя обнимал он меня мягко и бережно, словно сокровище.
Когда мы наконец разъединились, оба тяжело дышали.
— А ведь я даже не в твоем вкусе, — поддразнила я Гидеона, стараясь развеять его перед началом рабочего дня.
Его пристрастие к брюнеткам было широко известно и основательно задокументировано.
«Бентли» свернул, притормозил и остановился. Энгус, чтобы дать нам побыть наедине, вышел из машины, оставив двигатель и кондиционер работающими. Выглянув в окно, я увидела высившийся рядом Кроссфайр.
— Насчет моего вкуса, — начал Гидеон, откинувшись на спинку сидения и глубоко вздохнув. — Коринн здорово удивилась, увидев тебя. Ты совершенно не похожа на то, что она ожидала увидеть.
При одном лишь упоминании бывшей нареченной Гидеона у меня напряглась челюсть. Даже зная, что с его стороны их
— Это потому что я блондинка.
— Потому…что ты не похожа на нее.
У меня перехватило дыхание. Я как-то не приняла во внимание, что Коринн установила для него своего рода стандарт. А ведь даже Магдалена Перес, которую связывала с Гидеоном дружба, хотя и мечтала о чем-то большем, говорила, что отрастила свои черные волосы такими длинными в подражание Коринн, но это показалось мне частностью. Боже мой…А ведь если все так и было, Коринн имела на Гидеона огромное влияние, чего я просто не могла вынести.
У меня участилось сердцебиение, желудок скрутило. Я испытывала к ней иррациональную ненависть: ненавидела за то, что ей принадлежала хоть какая-то частица Гидеона. Да что там говорить — моя ненависть распространялась на всех женщин, знавших, что такое его прикосновения…его желание…его восхитительное тело.
— Ева, — Гидеон привел меня в себя, посильнее сжав мои бедра. — Я не думаю, что она права.
Я посмотрела на его руки, и вид подаренного мною кольца на его пальце — символа моего обладания — несколько успокоил меня. Также как и замеченное, когда я встретилась с ним глазами, смущение на его лице.
— Не думаешь?
— Я никогда, во всяком случае сознательно, не искал ее в других женщинах. Да и вообще не думаю, чтобы икал кого-то, пока не встретил тебя.
Я облегченно вздохнула. Быть может, он и вправду никогда сознательно не искал в других женщинах Коринн, но хотя бы и искал. Трудно было найти особу, менее похожую на Коринн и по внешности, и по темпераменту, чем я. Для него я была уникальной: женщина, отличавшаяся от всех прочих во всех отношениях.
Вот бы еще этих соображений хватило на то, чтобы убить мою ревность.
— Быть может, это было не предпочтение, а просто образец, — сказала я, разглаживая хмурую морщинку на его лбу. — Вечером надо будет спросить доктора Петерсена. После стольких лет терапии мне бы хотелось иметь больше ответов, но, к сожалению, их нет. И в наших отношениях много необъяснимого. Мне до сих пор непонятно, что ты во мне нашел такого, что тебя зацепило.
— Это то, что ты увидела во мне, ангел мой, — тихо ответил он, и черты его смягчились. — Разглядела, узнала, что во мне сокрыто, и по-прежнему желаешь меня так же, как я тебя. Каждую ночь я засыпаю со страхом, что, проснувшись, не увижу тебя рядом. Что напугал тебя…своими ночными кошмарами…
— Нет, Гидеон!
Господи, он каждый день разбивал мне сердце. Вдребезги.
— Да, в отличие от тебя я не говорил тебе о своих чувствах. Но я принадлежу тебе. И ты это знаешь.
— Да, Гидеон. Я знаю, что ты любишь меня.
Безумно. Яростно. Всепоглощающе.
Точно также, как и я его.
— Ты поймала меня, Ева. — Гидеон откинул голову и наклонил меня к себе, чтобы одарить сладчайшими, нежными поцелуями. — Я мог бы убить ради тебя, — прошептал он, — мог бы ради тебя отказаться от всего, чем владею…но только не от тебя. Два дня — это мой предел. Большего у меня не проси: я не смогу на это пойти.