Отречение
Шрифт:
— Как получилось, — спросил Сирзан, — что вы занялись моими поисками?
Фарон все объяснил. Он не видел в этом ничего, что могло бы ему повредить.
Когда он закончил, иллитид сказал:
— Ты не владеешь моей силой и мощью, да никогда и не сможешь их достичь.
— Теперь я это понимаю. Твое порабощение низших существ основывается на сочетании мудрости со способностью обдирать чужие мозги. Для последнего мне не хватает природных способностей. Но что важнее, вам, заговорщикам, ничего не известно о трудностях жриц. — Миззрим вскинул голову. — Впрочем, ты, Мастер
— Нет, — признался Сирзан, щупальца у его рта опять начали извиваться и закручиваться в спиральки. — Как и другие, я лишь знаю, что что-то произошло, но почему, не понимаю.
— Значит, здесь нет ничего интересного для меня, — засмеялся Фарон. — Моя сестра Сэйбл когда-то говорила мне, что знания могут довести умного дроу до безумия, в какое не сумеет впасть ни один болван… Ну ладно, это все мелочи… А ты-то? Что побудило такое существо, как ты, из всего мира выбрать именно шайку мензоберранзанских мятежников?
— Ты спрашиваешь о том, что сможешь потом направить против нас.
— Ну, отчасти… — Фарону пришлось на секунду сделать паузу, поскольку сильная псионическая волна вызвала у него головокружение, угрожая при этом смыть его собственные мысли. — Но мне такой шанс представляется маловероятным. Может быть, когда-нибудь… Но сейчас я просто любопытен. Ты тоже маг. Это нас объединяет. А возможно, и что-нибудь еще.
Сирзан пожал узкими плечами, которые при этом вздернулись выше, чем обычно у дроу.
— Хорошо, — сказал алхун. — Я полагаю, вреда не будет, если ты кое-что узнаешь. Мне еще не скоро придется разговаривать с достойными собеседниками. Это не значит, что ты равен мне, — ни эльф, ни дворф таковыми и быть не могут, — но все же ты на голову выше любого из союзников Хаундэра.
— Такие слова льстят мне.
Оба мага ступили на горбатый мост, перекинувшийся через соленый водоем.
— Темные эльфы будут терпеть лича, — начал алхун, нотки задумчивости появились в его мелодичном и, вероятно, искусственном голосе. — Иллитиды — нет. По правде говоря, они так же сильно ненавидят саму мысль о волшебстве, чужеземных порядках, муштре и знаниях, как и псионический дар, составляющий наше неотъемлемое право. Однако они ради собственной выгоды позволят остаться ограниченному числу смертных магов, несмотря на их клеймо позора. Но в то же время мысль о бессмертных волшебниках, живущих тысячелетия и постоянно накапливающих тайную силу, ужасает моих соплеменников.
— Значит, добившись бессмертия, ты навсегда покинул свою родину?
Собеседники поднялись уже на середину моста и смотрели вниз на окружающий простор теплых, соленых вод. Поверхность водоема была так спокойна, что казалось, в нем не вода, а что-то более плотное.
— Фактически так, — признал Сирзан. — Я надеялся, что сумею обставить свой уход как обычную кончину, но каким-то образом народ Ориндолла почувствовал мои метаморфозы. Десятилетиями они охотились за мной как за животным, и мне приходилось вести жизнь дикаря Подземья. Трудные то были времена. Даже бессмертный мечтает об уюте и удобствах цивилизации. В конце концов, Ориндолл забыл
— Я слышал, — сказал Фарон, — что существует пара довольно уединенных поселений иллитидов. Ты не пробовал найти какое-нибудь из них?
— Я девяносто лет вел поиски, и наконец, мне повезло, — ответил Сирзан, и в голосе его внезапно прозвучало такое раздражение, что Миззрим сразу оказался на шаг впереди. — Какое-то время я там жил, но потом поссорился со старшими алхунами, считавшими себя руководителями. Я провел некоторые исследования, которые они, по своему невежеству или робости, запретили.
Мастер Магики рассмеялся:
— Если самолюбие не позволяет тебе смотреть на нас как на равных, то ты, по крайней мере, должен признать, что у нас похожие настроения. Ты ведь не пытался нащупать демона Сартоса, а?
— Нет, — холодно ответил Сирзан. — Достаточно сказать, что если бы все удалось, то я занял бы место самого старшего из личей, но поскольку мы поссорились, то моим уделом стало опять блуждание в одиночестве.
— Уверен, что ты нашел кого-то, чтобы поживиться.
Фарон заметил, что воздух в призрачной пещере стал гораздо прохладнее. Возможно, это было откликом на мрачные раздумья ее создателя.
— Попадались небольшие лагерные стоянки, — неохотно ответил Сирзан. — Семья гоблинов в одном месте, дюжина троглодитов в другом. Я пользовался ими, израсходовал всех по очереди. Но никакой загон со стадом животных не может сравниться с богатым городом, полным блеска и роскоши, управляя которым я мог бы победить любую империю. Но моих сил не хватит, чтобы захватить такой город.
— И моих, — признал Фарон. — Дело это трудное, без сомнения. Итак, тоскуя по цивилизации, ты следил за городами Подземья, во всяком случае за одним из них — Мензоберранзаном.
— Да, — сказал Сирзан. — Я довольно долго наблюдал за твоим народом и примерно сорок лет назад узнал о предательских настроениях мужчин. Позже я обнаружил слабость жриц — такие большие перемены не могли укрыться от меня. Тут я вспомнил о недовольных, из которых вполне вышли бы бунтари, и принял меры, чтобы они смогли сделать то же самое открытие. А потом оставалось лишь выйти из тени и предложить им свои услуги.
— Зачем? — спросил Фарон. — Твои сподвижники — дроу, а ты, прости мне мою прямоту, существо более низкого происхождения. Просто прыгающий паразит. Ты не можешь ждать от Хаундэра и его парней, что они будут соблюдать условия договора, особенно когда победа будет на их стороне. Темные эльфы не доверяют даже друг другу.
— К счастью, до победы еще далеко, а за эти десятилетия я потихоньку подчиню партнеров моей воле. И задолго до того, как они возьмутся управлять городом, я уже буду руководить ими.
— Понятно. Эти дураки помогли тебе начать дело, и теперь ты, неспособный выиграть сражение открыто, будешь порабощать их изнутри, раскидывая свою сеть все шире и шире, пока в нее не попадется каждый, пока весь Мензоберранзан не станет мысленным пленником, марширующим под твой барабан.