Отреченный
Шрифт:
– И мой сын Найен, – указал магистр на юношу скромно сидевшего в конце стола. – Он будет главным в мое отсутствие.
Найен действительно походил на своего отца. Такие же резкие черты лица, тонкий нос и быстрые, словно ветер, движения.
– Я представил их вам, потому что наше сегодняшнее дело очень опасно, и я боюсь не вернуться. – Палладин говорил, словно такое происходило каждый день, но Альтаирра чувствовала в нем скрытое напряжение и предвкушение чего то необычного. – Я бы хотел, чтобы вы сейчас изложили ваше дело перед всеми. Кто бы
– Благодарю милорд, – почтительно ответила Элар. – Я послана лично главой домов Туманного леса. С севера надвигается страшная беда. Это некое существо которому не страшна простая сталь и оружие Света. Мы видели как оно убило ангела, а раны, нанесенные огненным мечом, срастались на вслед за ударом. Это идет на юг и его путь ведет через Туманный лес. Я послана найти человека, который может, если не остановить тварь, так сказать, что это.
Закончив речь, Элар оглядела собравшихся. Епископ чуть шевелил губами, читая молитву, братья-паладины напряглись, словно почуяли добычу, Валерт стал мрачнее тучи. Только Найен и магистр остались внешне безучастными.
– Воистину страшные вести, – наконец заговорил магистр. – Брат Валерт недавно был на севере и видел, след оставленный этим существом. Мы решили что он… э-э… преувеличивает. Но после ваших слов. Наш орден окажет вам полную поддержку и помощь, после выполнения нашего обета.
Магистр и остальные приступили к трапезе, изредка перебрасываясь односложными фразами, о готовности к походу. Насколько смогла понять Элар, они планировали вернуться еще до захода солнца. Но это не слишком интересовало эльфийку. Орден обещал ей помощь, а значит она найдет ненареченного. Недаром говорят, что паладины отыщут грешника даже в раю.
Паладины покидали цитадель. По трое в ряд, под гордыми стягами они выезжали за стены крепости. Эльфийская принцесса пожелала им быстрее вернуться с бескровной победой. В крепости осталось десяток младших рыцарей и слуги. Найен попытался увлечь Элар разговором, но потерпев поражение ушел к друзьям. Сама эльфийка направилась на конюшню.
Эльфы не держали домашних животных, считая это глумлением над природой, но в искусстве вольтижировки с ними не могли сравниться даже кочевники степей. Элар шла вдоль опустевших загонов, пока не увидела белого, как морская пена жеребца. Жеребец поглядел на подошедшею эльфийку своими влажными глазами, в которых было грусти больше чем недоверия.
Элар положила руку на голову прекрасного скакуна. Он был совершенен. Могучие мышцы перекатывались под шелковистой шкурой, широкая грудь, подтянутый пах. Жеребец с одинаковой легкостью мог нести покрытого железом рыцаря и скакать целыми днями по бескрайним зеленым полям.
Элар пропустила сквозь пальцы белоснежную гриву скакуна. Тот лишь чуть дернул ушами.
– Я вижу, благородная Элар разбирается в лошадях? – спросил подошедший Найен, все еще не оставляя надежд разговорить красавицу-эльфийку.
Юноша протянул жеребцу морковку, но тот и не притронулся к лакомству, вздохнув парень положил корнеплод в ясли.
– Его хозяин погиб неделю назад. С тех пор он практически ничего не есть. Жаль, пропадает зазря.
– Нет, – эльфийка поднесла жеребцу морковь, и к удивлению Найена, тот стал есть. – Он верен. А верность творит чудеса. Я бы хотела прогулять его.
Найен лишь развел руками, можешь делать что хочешь, ты гость. Элара повела жеребца из конюшни во двор, за ворота, в поле.
Жеребец всхрапнул, почуяв запахи вольного поля.
– Ну, все хорошо, – шептала Элар по-эльфийски в ухо жеребцу. – Давай что же ты?
Стоящий на стене Найен с удивлением взирал, как эльфийка одним движением запрыгнула на спину лошади и помчалась по полю. Без седла и поводьев, держась за шею только одной рукой, эльфийка мчалась по изумрудному полю. Прекрасный скакун и прекрасная наездница. Что кроме этого может заставить двадцатилетнего паладина стоять на крепостной стене с расширенными от восхищения глазами?
Когда солнце склонялось к горизонту Элар вернулась в крепость. Проведя жеребца в конюшню она сама вымыла, накормила и напоила его. На выходе ее ждал Найен.
– Никогда не видел подобного. Как у вас эльфов получается так ладить с животными?
– К ним надо относиться как к равным. И это могут не только эльфы. Друиды были способны на большее, они могли разговаривать с деревьями.
Найен собирался еще спросить, но его прервал звук гонга. В крепость возвращались паладины.
Первым в крепость въехал сам магистр. Элар услышала облегченный вздох Найена. Следом ехали трое братьев. Вернее двое, третий привязан к седлу своей лошади. Мертв. Потом в ворота прошла лошадь епископа. Его преосвященство было бледнее восковой свечи, которые воскуривались в храме. Рядом ехал Валер, правая рука замотана в лубок, кольчуга порвана в двух местах. Это-то кольчуга гномской работы! Да с кем они встретились?
Вскоре Элара увидела с кем. В окружении святых воинов ехала телега, а в ней лежал ненареченный. Паладины захватили сына Сатаны. Элара закусила губу. По тонкой нити надежды Туманного леса, готов ударить меч фанатизма.
XXXI.
Боли нет, есть забвение. Сквозь туман сознания доносятся чужие крики. Женские крики. Боли нет, есть забвение. И голоса пробивающие дорогу к затуманенному рассудку. Второй раз за месяц я в казематах, как «гость».
– Величайший долг перед Светом скоро будет выполнен.
– Да ваше преосвященство. Но что делать с остальными?
– Эльфийку и суккуба сожжем на рассвете. Гнома можно отпустить, а с Мага возьмем клятву.
– Мудрое решение.
– Не стоит меня хвалить брат мой, гордыня тоже грех.
Боли нет, но просыпаются воспоминания. Я в плену паладинов Света, и скоро они убьют меня. Принесут в жертву Свету. Смерть под жертвенным ножом страшна, легче убить себя самому.
– А он не вырвется?