Отреченный
Шрифт:
Хранитель библиотеки в удивлении всплеснул маленькими лапками. Додуматься до такого решения! А ведь целые поколения магов бились над тем, как упростить заклинания невидимости. А этот мальчишка… Раз и готово! Прав был Верховный Маг, трижды прав. Силы всех предков сольются в последнем из рода.
Дарит перенес наблюдение на каменную статую воина, спрятанную в одном из залов. Ждать, на удивление хранителя, пришлось недолго. Невидимое лезвие, словно чую добычу, промчалось весь путь до зала и отсекло голову от туловища. Место разреза было
– Он дал шарику возможность выслеживать эфирный след волшбы, – раньше вопроса ответила Башня. – А за мгновение до удара, шар превратился в практически плоский диск.
Дарит почесался за ушами, разгладил усы.
– Зови его сюда, – решился хранитель библиотеки.
– Ты уверен?
– Да что ему кольцо?! Через год он наверняка жезл сможет взять!
Дарит достал маленькую коробочку. Пушистая лапка коснулась бархата. Последнее кольцо. Верховный и он же первый из магов ЗНАЛ сколько всего пройдут обучения в Башне. И с каждым годом запасы таяли.
Хранитель искренне надеялся, что Маг ошибался и ему придется самому делать кольца. Но пока все предсказанное Верховным сбывалось. И теперь за последним кольцом Ученика, шел последний из народа Магов.
Иллиал пришел в библиотеку, и первое что увидел, было золотое кольцо. Изящное, ажурное и в то же время массивное и прочное. Руна Света, которой запечатывали все договора и соглашения, которой скрепляли клятвы. Руна Нерушимости блестела на кольце. Кольцо Ученика.
– Одень его! – приказала Башня.
Мальчишеские пальцы трепетно коснулись кольца. Вопреки ожиданием оно не исчезло. В глазах Иллиала засветилась радость. Уверенным движением он надел кольцо на палец. Свершилось! Золото Магии Света признало его. Он полноправный ученик.
VIII.
Оно появилось в небольшом монастыре Света на самом севере, практически у границ вечных льдов. Монахи несущие здесь службу в большинстве были фанатиками, мечтающими обратить во Свет местные племена. Правда, через пару лет среди льдов фанатизм быстро испарялся, несмотря на холод. А может и замерзал, подобно ушедшим далеко от монастыря в буран.
Бронзовый гонг созывал монахов к вечерней славице уходящему Свету. В плотных белых одеяниях, Архикапитулат на одежде не экономил, север все-таки, монахи собрались в главном зале церкви. В широкое окно лился свет заходящего солнца. Хор затянул первые строки гимна Свету.
Существо было голодно, а в темном подвале каменного строения не было ничего съедобного. Лапы недовольно полоснули по камню. Чуткий слух уловил звуки пения. А петь может только добыча. Сладкая хрустящая на клыках, исходящая кровью и страхом! Существо сглотнуло слюну. Скоро, скоро охота.
Ровные ряды монахов Света пели гимн Свету. Великая сила, которой они поклонялись, не могла облегчить их физические муки в этом краю вечного льда. Племена упорно поклонялись вырезанным изо льда идолам. Архикапитулат опять недовыслал зимней обуви. Зато прибыло дополнительно три воза с книгами Света. Святым писанием не согреешься, и хор уныло тянул привычные слова.
Существо сломало хлипкую дверь подземного каземата, и втянуло воздух. Запах добычи приводил в бешенство. Невзирая на опасность, существо помчалось вверх, по осклизлым и холодным ступеням. Добыча, ее запах манил, звал, рушил последнею осторожность. Огромными скачками, перепрыгивая вытесанные из скалы ступени существо мчалось наверх.
Гимн заканчивался, когда дверь в подвал рухнула. Монахи, в странном оцепенении глядели на подземного гостя. Существо, стоящее на бывшей двери в подвал напоминало жуткую смесь крокодила и льва, покрытую короткими черными иглами. Монахи смотрели, как с огромных клыков капала слюна, оставляя дымящиеся пятна на деревянном полу храма. Кто слабо вскрикнул, и тогда оно прыгнуло.
Существо ощущало запах страха – пьянящий, желанный, близкий. Наконец оно не выдержало. Сильные лапы метнули тело вперед. Клыки сомкнулись на первой жертве, дробя кости. Уши услышали предсмертный хрип. На язык хлынула горячая кровь, сводящая с ума. Кровь. Теплая, сладкая, желанная кровь.
В храме началось побоище. Монахи с дикими криками разбегались. Некоторые сидели в оцепенении шепча молитвы и творя святой знак Света. Тварь убивала. Без жалости и пощады. Страшные челюсти и лапы не знали устали. За плечами твари ухмылялась сама смерть. Вместо гимна Свету, своды храма слышали стоны и хрипы раздираемых людей.
Стоны, крики, заглушались радостным воем-хрипом. Оно рвало тела на части, перебивая артерии и купаясь в булькающей крови. Последний из монахов в ужасе мчался к двери, когда когти вошли в его спину, с жутким хрустом выламывая позвоночник. Красная пелена заволокла глаза монаха, и он рухнул на пол.
Существо остановилось. Забрызганное кровь оно с наслаждением вдыхало воздух, наполненный миазмами смерти и страдания. Охота удалась на славу. Теперь пришла пора поесть. Но едва оно склонилось над первым телом, явился тот, кто освободил существо.
Существо и освободитель разговаривали недолго. Собственно освободитель назвал свою цену за свободу, и существо согласилось выполнить его требования.
Когда освободитель ушел, существо вернулось к прерванному занятию. Клыки впились в еще теплую плоть. Существу предстоял долгий путь.
Возле монастыря был некто, кто наблюдал за ним. И когда существо растворилось в белых просторах Севера, он мысленно заговорил.
– Оно вырвалось, и идет за неназванным.
– Я знаю, но другие не вмешиваются. Они боятся, – отозвался далекий собеседник.
– Надо что-то делать.
– Я знаю. Пусть ненареченный остановит освободивших существо. Надо подвести его на этот путь.
Некто прервал разговор и отправился на юг. Он летел, и намного быстрее, чем существо бежало, попутно утоляя жажду убийства.