Отрицание Оккама
Шрифт:
– Где проходил прием?
– В саду «Эрмитаж». Там собралось около четырехсот гостей. Отмечали пятнадцатилетие компании. Все поздравляли моего отца. Ведь он стоял у истоков создания «Сибметалла». Он был тогда одним из руководителей союзного ведомства, заместителем самого Колпакова. Был такой министр металлургии в бывшем СССР. Когда все распалось в девяносто первом, отец решил создать компанию по продаже металла за границу. И уже в девяносто втором начал ее создавать. В первые годы им было сложно. Потом стало гораздо легче.
– Там работала охрана?
– Конечно. И не просто охрана, а сотрудники службы
– Кто обслуживал гостей?
– Официантов приглашал Босенко. Обычно он заключал договор с фирмами, обслуживающими такие вечера. Еду и напитки заказывали в самых лучших ресторанах, список у нас есть. Но ведь ни один человек не почувствовал себя плохо, никто не отравился. Никто, кроме Егора.
– Как это случилось? Я понимаю, что вам трудно, но постарайтесь рассказать мне более подробно.
Она достала из сумочки темные очки и надела их, чтобы ее глаза не выдавали ее чувств.
– Он опоздал примерно на час. Приехал позже обычного. Он часто опаздывал, но, учитывая наши московские пробки, в этом нет ничего необычного. Когда он появился, все женщины посмотрели в его сторону. Я уверена, что абсолютно все. Богатый, молодой, красивый, умный. И все знали, что он наследник моего отца. Нужно было видеть, какое впечатление он производил на женщин. Он подошел к отцу, поздравил его. Они были очень похожи друг на друга. Потом поцеловал меня, поздоровался с Николаем Даниловичем. И пошел к другим гостям. Часа через три, когда все начали расходиться, он сел в свою машину и уехал.
– Один?
Она посмотрела на мужа. Тот ничего не сказал. Наталья поправила очки.
– Не совсем, – ответила она, – он увез с собой одну из молодых женщин, приглашенных на прием.
– Куда они поехали?
– К нему домой.
– Он жил один?
– Конечно. Он уже пять лет как жил один.
– Что было дальше?
– Ночью он почувствовал себя плохо. Сначала он пытался снять боль, принял какое-то болеутоляющее. Затем выпил таблетку аспирина. Потом женщина вызвала «Скорую помощь». Врачи увезли его в больницу. Почти сразу туда приехали мы с Николаем и наш отец. Босенко привез какого-то специалиста из Минздрава, мы подняли всех врачей, делали все, что могли. Но на следующий день его перевели в реанимацию. Ему было совсем плохо, он потерял сознание. А вечером следующего дня скончался. Когда отцу сообщили об этом, у него едва не случился удар. Мы его отвезли в другую больницу. И он еще три дня лежал там. До… до похорон.
– И врачи считали, что это язва? Неужели возможно так ошибиться?
– Не знаю. Я ничего сейчас не понимаю. Но говорят, что это был очень редкий яд. И его трудно распознать в крови. Только в костных тканях он может проявляться через какое-то время. Поэтому его и нашли. Во всяком случае, на снимках врачи видели именно обострение язвенной болезни. Потом оказалось, что это яд разъедал стенки желудка. Нечто в этом роде. Но тогда никто и не думал, что Егора могли убить.
– Ясно. Вы беседовали с той женщиной, которая оставалась ночью у вашего
– Беседовала, и не один раз. Я хорошо знаю эту молодую женщину. Она была в таком состоянии, почти в шоковом… Я думаю, она его любила… Его невозможно было не любить.
– Мне придется с ней встретиться.
Наталья сняла очки, достала сигарету, закурила. Затем медленно проговорила:
– Дело в том, что она не совсем обычный свидетель. И поэтому мы не можем передать дело в прокуратуру или в милицию. У нас достаточно деликатная ситуация…
Дронго ждал, когда ему объяснят. Наталья вдруг раздраженно обратилась к мужу:
– Скажи и ты что-нибудь.
– Дама, о которой идет речь, замужняя женщина, – сразу пояснил Кирпичников, – и мы бы не хотели, чтобы ее имя стало известно… Ее супруг очень влиятельный человек, и мы семейно с ними знакомы.
– Понимаю. Но если я соглашаюсь расследовать возможное убийство вашего родственника, то обязан поговорить и с ней. Можете не беспокоиться, я постараюсь встретиться с ней так, чтобы об этом никто не узнал.
– Конечно. Конечно. Но вы понимаете, что эта информация должна быть строго конфиденциальной…
– Мы уже обсуждали этот вопрос, – напомнил Дронго.
Кирпичников взглянул на жену.
– Ты сама хотела пригласить независимого эксперта, – негромко напомнил он, – и отказалась от официального расследования. Теперь придется ему все рассказать.
– Рассказывай, – кивнула супруга, – я думаю, что мы просто обязаны это сделать.
– Это Мила Гришунина, – выдохнул сенатор, – супруга моего коллеги, сенатора от… в общем, жена Анвара Махметова. Члена Совета Федерации и известного политика. Вы должны знать, что любое упоминание его фамилии или фамилии его супруги вызовет грандиозный скандал. Достаточно и того, что некоторые газеты уже намекали на причастность Гришуниной к событиям вокруг смерти Егора. Махметов – председатель комитета в сенате. И к тому же он восточный человек, и такой невероятный факт просто разрушит его семью.
– Это его первая супруга?
– Третья, – ядовито заметила Наталья. – Она же известная актриса, неужели вы не видели ее в сериалах? Мужчины сходят из-за нее с ума. Говорят, что она самая сексуальная женщина в нашем кино. Наверняка вы ее помните. Хотя по отношению к моему брату она вела себя очень трогательно.
– Теперь вы понимаете, почему нам нужен независимый и частный эксперт? – спросил Кирпичников. – Это очень деликатное и сложное поручение. Нам нужно не просто найти убийцу, но и сделать так, чтобы вся эта история не попала в прессу. Вы же знаете журналистов: они ищут любую возможность выплеснуть всякую грязь на страницы своих газет. Им нужны сенсации, а нам нужен убийца нашего Егора.
Дронго протянул руку и выпил оставшуюся в его стакане воду. Немного помолчал. Эти апартаменты все-таки производили впечатление своей роскошью.
– У вас очень красивый номер, – сказал Дронго, оглядываясь по сторонам.
– Я всегда здесь останавливаюсь, – самодовольно ответил Кирпичников. – Мы иногда выбираемся в Милан и отправляемся отсюда на горнолыжные курорты. Даже когда я не могу поехать с семьей, туда едет Наталья Аристарховна с детьми. Обычно Арсений все сам организовывает. Это наша незаменимая правая рука.