Отряд имени Сталина
Шрифт:
– Измеряя черепа? – спросил Грубер со сдержданной иронией.
– И это тоже, герр Грубер, – улыбаясь, ответил профессор. – И это тоже.
Фон Айзенбах не мигая смотрел в глаза Иоахиму, и тот вдруг понял, что профессор смотрит так весь разговор, не отводя взгляда. Как змей. Голова у Грубера внезапно пошла кругом, он как будто оказался в другом месте, окруженный туманом. Напротив него была лишь голова профессора. Глаза не шевелились, только рот открывался и закрывался, беззвучно смеясь над ним…
– Ну что, мальчик мой, – фон Айзенбах расхохотался, и Груберу показалось, что профессору вторит
– Как… как вы… – Грубер не находил слов. – Как вы это сделали?
– Мальчик мой, это всего лишь маленькая толика того, чему учат на высшем уровне, – профессор запустил руку за пазуху и вытащил из-под рубашки некий кулон, поднес его поближе к глазам собеседника. – Это – знак тайного Ордена СС. Я имею честь быть его членом.
Иоахим с неподдельным интересом принялся разглядывать знак, но профессор довольно быстро сунул его обратно. Подлив гостю коньяку как радушный хозяин, фон Айзенбах встал и переоделся в домашний халат и тапочки. Затем вернулся к столу.
– Грубая сила не является главным инструментом в нашем деле, – профессор вновь занялся своим любимым делом, а именно чтением лекций. – Ты в совершенстве познал воздействие грубой силы и теперь видишь, что не она является решающей в нашем мире.
– Мне кажется, что вы – черный колдун, – неожиданно для самого себя сказал Иоахим Грубер. – Скажите, вы знаетесь с нечистой силой?
– Друг мой, – рассмеялся фон Айзенбах. – Не имеет никакого значения, в какой цвет раскрашена сила! Это всего лишь инструмент для достижения наших великих целей, не более того! Впрочем, я позвал тебя не для того, чтобы читать лекции о природе силы. Мы, члены Ордена, уже давно присматриваемся к тебе. Ты достойный кандидат для вступления в наши ряды. Я не собираюсь заманивать тебя деньгами или роскошью, хотя, ты, безусловно, получишь все это. Я предлагаю тебе то, от чего ты не откажешься – ответы и знания. И великую силу!
У военных свои законы
Отойдя от лагеря на несколько километров, Отряд собрался вместе. Не говоря ни слова, от основной группы отделились две подгруппы и растворились в лесу. Ивана ткнул пальцем в грудь «Бородач» и поманил за собой.
– Пойдешь с нами, – тихо шепнул он в ухо Конкину. – Ушки на макушке держать! Мы отправимся вашим маршрутом. Попутно проверим историю – если обманул, разговор будет короткий.
– Есть! – также шепотом ответил Иван. Несмотря ни на что, у него радостно защемило сердце. Он вдруг как будто увидел перед собой милую Катю, которая, потупив глаза, теребила подол юбки своими тоненькими, покрытыми веселыми веснушками пальцами…
Они все шли и шли, не гуськом, друг за другом, а раскинувшись в широкое построение с головным и фланговыми дозорами, готовые в любой момент принять бой. Но лес был абсолютно тих, лишь ветер раскачивал деревья, да птицы и зверье жили своей обычной жизнью, не обращая внимания на странных двуногих, занятых истреблением друг друга. Вот, обливающийся потом, тяжело нагруженный, Николай, стряхивая с бровей крупные капли, увидел перед собой пару глаз-бисеринок. Белка, застыв с орешком в лапках, пристально смотрела на него.
«Божье создание», – подумал Удальцов, аккуратно обходя поваленное дерево, прыгая через заполненную водой яму, руками цепляясь за вырастающие из-под земли корни и продолжая свой тяжкий путь. «Вот бы и людям так жить! Много ли нам надо: хлеба и мира, как той белочке орешков». Он с тоской подумал о бесконечности этого леса и вселенной и внезапно вспомнил Москву. Привезенный туда не по своей воле, сирота, он не любил этот город поначалу. Кичливая и хвастливая, столица вызывала в Николае страх и отторжение, люди казались самодовольными и злыми. Затем он вспомнил усыновившую его женщину, которую полюбил всей своей израненной мальчишеской душой. Полюбил, как любил погибшую в голодных муках мать. Николай вспомнил дворовые игры в футбол залатанным, полусдутым мячом, своих первых друзей. Именно тогда он наконец почувствовал, что этот негостеприимный город принял его.
Город заканчивался. Окраины постепенно переходили в парки, дороги сужались, появлялось все больше и больше растительности. Лес был необъятен, в борьбе с человеком он всегда побеждал. Поглощал все, забирал, примирял, усыплял навсегда…
Отряд шел медленно. Тяжело нагруженные люди пробирались через бурелом не спеша, стараясь сберечь себя от травм и измождения. Шли до полудня, а потом командир наконец объявил привал.
Подполковник Ерошкин недоумевал. Согласно его умозаключениям, в лесу должна была идти тотальная охота. Судя по имеющейся информации, на ноги были подняты все силы немцев, включая полицаев и добровольческие войска Ваффен СС, сформированные из прибалтов-коллаборационистов и прикрепленные к «Оборотням» для усиления. Вся эта значительная, хорошо вооруженная и подготовленная вражья сила должна была сейчас усердно прочесывать все леса в округе. А вместо этого – полная тишина и никаких признаков охоты. Все это было крайне странно. Подполковник приказал ускориться и удвоить внимание…
Короткий десятиминутный привал днем был явно недостаточен для уставших людей, и когда командир перед самым закатом дал команду на обустройство ночлега, все, кроме часовых, повалились на траву. Место для ночевки Ерошкин выбрал хорошее – прямо у вонючего болотца, куда ни один здравомыслящий человек не пойдет гулять по доброй воле. Командир справедливо рассудил, что вонь и лесная мошка станут для них неплохой маскировкой. Люди ничем не проявляли своего недовольства – дисциплина и вера в отца-командира были в Отряде на высоте. Прикажи подполковник, и его подчиненные безропотно улеглись бы в зловонной болотной жиже.
– Командир! – тихим шепотом прервал размышления Ерошкина неслышно подошедший лейтенант Синицын. – Люди костерка просят. Чайку бы горячего да кашицы наварить…
Оглядевшись, Ерошкин кивнул и шепотом распорядился, что курить пока тоже можно, но только аккуратно. Густая растительность скроет слабый дымок от костра, ветер вроде дует на болото, так что и запах никто не почувствует. А людям необходимо было отдохнуть качественно, как следует, чтобы не прийти к месту выполнения задания живыми скелетами, которые даже гранату поднять не смогут.