Отряд Мрачного Леса
Шрифт:
— Ханн права, — кивнула Сана, — на ней нет ни клейма, ни оружия, вообще ни одной зацепки… Единственный способ выяснить кто она и как оказалась в лесу — это дождаться, пока к ней вернётся сознание, а потом хорошенько допросить. А до тех пор, лучше скрыть её от Кана, а то у нас всех будут большие неприятности.
— Вы правы, — послышался за их спинами мужской голос, и троица замерла, предчувствуя надвигающуюся грозу.
Ханн с опаской обернулась и увидела высокого мужчину, чьё лицо было скрыто под черным капюшоном походного плаща, подбитого серым мехом, а за спиной виднелись два меча, покоившиеся в ножнах. Сняв капюшон, воин мрачно окинул присутствующих холодным взглядом чёрных глаз и вопросительно посмотрел на Сану.
— Иль Кан, давай я тебе всё объясню, — попыталась отвлечь его Ханн, но воин даже не посмотрел на неё, и обратился к Расане:
— Тебе давали разрешение принимать здесь посторонних? — злобно спросил её Кан.
— Иль Кан, тебе известно, что я давала клятву и обязана помогать всем нуждающимся, — глядя ему в глаза смело ответила Сана.
— Мы не в Имперском Дворе, Расана, клятвам здесь не место, избавьтесь от неё, — ледяным голосом произнёс мужчина, и развернулся, чтобы уйти, но Кай не сдержался и встал на его пути:
— Хочешь избавиться от беспомощной умирающей девушки? Бывший генерал Имперского Двора, лучший воин Кэррей, забыл про честь и порядочность? Или после того, как ты пустил в расход наших людей месяц назад, человеческая жизнь для тебя окончательно потеряла цену?
— Ещё раз ты заговоришь со мной в таком тоне…, - тихим злым голосом ответил Кан, медленно доставая один меч из ножен.
— …отправишь меня вслед за ними? — перебил его Кай, не сводя с него решительного взгляда.
Ханн поняла, что надо вмешаться и быстро встала между ними:
— Иль Кан, пожалуйста, придержи свою злость. У нас сейчас каждый на счету, и мы отчаянно нуждаемся в пополнении, ты сам это прекрасно понимаешь. Позволь ей хотя бы очнуться и объясниться, Сана говорит, она не из Имперского Двора, и, скорее всего, вообще не из Кэррей.
— Дай нам время, Нэта, — примиряюще произнесла Сана, положив ладонь на руку Кана, сжимающего рукоять меча, — ты же знаешь, мне можно доверять. Не принимай скоропалительных решений, ты всегда был выше этого.
— Хорошо, — с неохотой ответил Иль Кан, убирая меч обратно в ножны. — А ты, Аса Кай, имей ввиду, моё терпение не безгранично, и учтите, если она что-нибудь выкинет, отвечать будете все трое и по всей строгости.
Накинув капюшон, бывший генерал быстро ушёл вглубь полуразрушенной крепости, служившей им домом, оставив трёх друзей в недоумении смотреть ему вслед.
Убедившись, что их лидер исчез из вида, Ханн выдохнула с облегчением:
— Я думала, будет хуже. Не могу поверить, что за последний месяц наш Кан стал совсем другим человеком. А ты, Кай, зачем так провоцируешь его? Не перегибай палку, это, и правда, может для тебя плохо закончиться.
— Плохо? — усмехнулся Кай, глядя в сторону крепости, — Куда уж хуже? Я уже отвечаю за незнакомку, которую ты уговорила притащить в лазарет. Ещё и лучший друг, который допустил смерть моей невесты, ведёт себя как последняя скотина и даже не раскаивается. Что может быть ещё хуже?
— Имперский Отряд, врывающийся в нашу крепость? — возразила ему Ханн.
Сана посмотрела на них и молча вернулась обратно в лазарет, где лежала таинственная девушка. Она села на край кушетки, и посмотрела на незнакомку:
— Кто же ты? Как ты могла оказаться в лесу посреди ночи? — шептала Расана, не сводя глаз с лица раненой. — И что оставило на тебе такие раны? За тобой гнались? Но кто? Зачем? Как же много вопросов… — Расана аккуратно коснулась её ладони, словно передавая ей частичку своей поддержки и почувствовала, что ладонь незнакомки слегка дрогнула. — Всё-таки, тебе крупно повезло остаться в живых. Я не знаю, слышишь ты меня или нет, но чует моё сердце, ты здесь не просто так.
Поправив покрывало на кушетке, Сана вышла из лазарета, чтобы взять ещё немного веток для печки, а в сознании девушки осталась только одна мысль: «ты здесь не просто так»
Иль Кан, закрыв дверь в свою комнату, с размаха ударил кулаком в стену, затем ещё и ещё. Поведение Кая, нарочито вызывающее, пробудило в нём небывалую прежде ярость, и лишь присутствие Расаны и Ханналы сдержало его, чтоб не закрыть рот бывшего друга навечно. Мысли, кружившие в голове Нэта, ужасали его своей жестокостью и безумием. Вот он, Нэта Кан, смотрит на истекающего кровью Кая, который с ужасом в глазах умоляет друга пощадить его, а вот он, Кай, испускает последний вздох, в агонии пытаясь закрыть глубокую рану на горле, откуда фонтаном сквозь пальцы, бьёт алая кровь. Видение было столь реалистичным, что Кан вздрогнул и помотал головой, пытаясь понять, что это — сон или явь.
Придя в себя, Кан увидел сбитые в кровь костяшки пальцев, горевшие от боли. Глядя на них, бывший генерал чувствовал внутри себя незнакомую прежде смесь чувства ярости и удовлетворения, словно кто-то внутри самовольно руководит его эмоциями и поступками, не спрашивая разрешение самого Иль Кана.
— Девушка, значит, — пытаясь отвлечься от видения, подумал Иль Кан, разглядывая кровь на руке, — да ещё и раненая, да ещё и в Мрачном Лесу. Судьба издевается надо мной?
«Избавься от них», — услышал он тихий шёпот. Быстро оглядевшись по сторонам, Кан в недоумении прислушался, не понимая, показалось ему или нет. «Избавься от всех», — с нескрываемым страхом Кан понял, что голос раздаётся не где-то снаружи, а именно внутри его головы. Закрыв лицо руками, он застыл, пытаясь прогнать его прочь, но чувствовал, что это бесполезно. За последний месяц, Кан не раз слышал нечто подобное, но списывал всё на муки совести, которые навалились на него с гибелью части отряда. С каждым днём, голос становился всё громче и отчётливее, мучая свою жертву еле слышным нечленораздельным бормотанием, и вот, сейчас, он принял, наконец, отчетливую форму.
Бывший генерал, скинув плащ, лёг на кровать, не раздеваясь. Голова разрывалась от боли, в висках стучало так, словно табун лошадей бежал прямо по его голове, и голос, твердивший избавиться от всех, не умолкал. На лице выступил холодный пот, а тело сотрясалось крупной дрожью, словно его бил сильнейший озноб. Кое-как забывшись в тревожном сне, Кан невольно погружался на самое дно омута своих кошмаров и лишь с рассветом, разум спящего воина начал проясняться, побеждая ночное зло.
Глава 2
Утреннее солнце делает мир добрее и краше, где бы то ни было, даже зимой. Берега рек, горные тропинки, луга и полянки. Даже Мрачный лес преображается, становясь более дружелюбным и менее опасным для всех, кто в нём обитает.
Именно по утрам, встречая восходящее солнце, Ханн любила стоять на краю невысокого утёса, в сотне метров от крепости и смотреть на скованную льдом небольшую речку, думая о том, что с наступлением утра любые, даже самые страшные, кошмары и видения уходят прочь, давая надежду на лучшее.