Отщепенец
Шрифт:
– Засечка бакена? – буркнул капитан Шпрее.
– Есть засечка бакена. Отклонение по осям от реперной точки: ноль-ноль-семь – ноль-ноль-три – ноль-ноль-четыре. Превышение расчётной скорости – три процента. Произвожу коррекцию курса и скорости.
Тридцать семь лет выслуги у капитана. Двадцать три у старпома, двадцать один у штурмана. От десяти и больше – у остальных. За спиной у каждого сотни взлетов и посадок, тысячи РПТ-манёвров. Казалось бы, к чему дублирующие реплики, если корабль и экипаж превратились в единый слаженный механизм? Формализм? Рутина, давно утратившая смысл?
Не пора ли от неё избавиться?!
Крамольные мысли с завидным постоянством приходили в головы каждому выпуску курсантов Академии Космофлота. Юность – время ниспровержения основ. Бывалые звёздные волки не спорили с салагами: волки на то и волки, чтобы уметь ждать. Пять-семь лет на трассах, и ритуалы въедались в плоть и кровь, а следом приходило понимание: традиции гражданского флота, как и уставы ВКС, написаны кровью первопроходцев.
– Отклонение от графика?
– Опережаем на восемь минут тридцать две секунды.
– Скорректируйте опережение до одной минуты.
– Есть, капитан!
До финальной точки маршрута – системы Ларгитаса – оставался ещё один РПТ-манёвр. Капитан Шпрее расфокусировал зрение, перейдя на слоистое восприятие, совместил картинки с оптических обзорников и волновых сканеров – и панорама космоса раскрылась перед капитаном во всей полноте, доступной обычному человеку. Звёзды приблизились, надвинулись, переливаясь миллионами оттенков неповторимых спектральных ореолов. От этого зрелища захватывало дух даже у последних циников. Межзвёздное пространство обрело фактуру и объём, прошилось насквозь жемчужными паутинками силовых линий, наполнилось плеском гравитационных волн, уходящим в ультрафиолет…
Убогая адаптация. Максимум, доступный белковым ничтожествам, запертым в жестянке корабля. Но даже эта безжалостно усечённая версия мироздания была прекрасна. Пожалуй, в тайном уголке души капитана, блюстителя традиций и убийственного педанта, все ещё жил тот восторженный мальчишка, что заболел космосом полвека назад: раз и навсегда.
За кормой «Вероники» мерцал бутон клубящегося мрака – разрыв пространственно-временной ткани, прореха во вселенском континууме, оставленная лайнером при выходе из гиперпространства. Час-другой, и рана затянется без следа. Пока же бутон и не думал закрываться. Напротив, он содрогался в противоестественных конвульсиях, распахивался шире, шире…
Шпрее моргнул, не веря своим глазам. Лепестки бутона превратились в жадную пасть, затрепетали в хищном пароксизме предвкушения. От них начали отрываться бесформенные клочья – и хлопьями пепла, влекомыми ураганом, устремились к «Веронике».
– Тревога! Флуктуативная атака!
Сказалась выучка экипажа: Шпрее ещё не отдал дальнейшие распоряжения, а из акуст-линз уже посыпались доклады со всех постов:
– Защитное поле включено!
– Красный код! Повторяю: красный код!
– Есть красный код!
– Системы активной обороны включены! Идёт захват целей.
– Перерасчёт траектории! Экстренный уход в РПТ!
– Есть перерасчёт! Время до ухода в РПТ – две минуты одиннадцать секунд.
Не успеем, понял Шпрее. Он следил за голосферами волновых сканеров – там стремительно приближалась стая пульсирующих клякс. Фаги доберутся до «Вероники» раньше. Принять бой? «Вероника» – пассажирский лайнер, а не боевой фрегат, но у корабля для встречи фагов найдутся и клыки, и когти.
Выстоим, сказал себе Шпрее. У нас нет выбора.
– Отправить запрос о помощи по гиперсвязи.
– Запрос отправлен.
– Данные о количестве и классах атакующих флуктуаций.
Он справился с первым потрясением. Голос капитана звучал сухо, ровно, как на учебной отработке нештатной ситуации. Это подействовало: лицо штурмана разгладилось, на него снизошли спокойствие и сосредоточенность; перестали дрожать пальцы старпома. Запрос отправлен, все системы активированы – теперь осталось лишь продержаться до подхода помощи. От фага-одиночки «Вероника» отбилась бы и сама. Но к лайнеру приближалась стая.
Им необходима поддержка! Патрульный «Ведьмак»…
– Есть данные. Двадцать семь флуктуаций континуума, класс – от 1S-11- до 1C-15+…
Старпом продолжал сыпать цифрами: скорость, азимуты. Но Шпрее его не слышал. Скорость стаи уже не имела значения. Лайнеру не уйти в РПТ-манёвр, значит, нечего и суетиться. Взгляд капитана намертво прилип к сфере центрального сканера. Двадцать семь криптидов, и часть уже доросла до полноценных кракенов. На краткий миг Шпрее с тоской вспомнил те благословенные времена, когда о стаях флуктуаций ходили лишь жуткие легенды. Сотни лет фаги оставались одиночками. И вот – пожалуйста! Легенды ожили, всё летит в тартарары, и если рейдер не подоспеет вовремя, а лучше два рейдера, а ещё лучше…
– Антис!
Истинный ларгитасец, Шпрее не был суеверным. Но сейчас он готов был вознести благодарственную молитву любому божеству на выбор, как распоследний варвар. Антис! Герой космоса, защитник трасс! Передовой отряд человечества Ойкумены, к какой бы расе ты ни принадлежал! Да фаги сейчас брызнут прочь, если в их квантовых мозгах есть хоть капля соображения…
Капитан облизал пересохшие губы:
– Уточните.
– К нам приближается антис.
– Спектр?
– Волновой спектр соответствует расе Брамайн на семьдесят три процента.
– Слепок?
– Персональный волновой слепок в реестре Шмеера-Полански отсутствует…
– Что?!
Шпрее решил, что ослышался. Поверить в это было проще, чем в антиса, не значащегося в реестре.
– В реестре Шмеера-Полански отсутствует, – повторил старпом. Голос его дрожал. – Может, наша версия реестра устарела? Отозвать запрос о помощи?
– Нет!
От капитанского рыка старпом вжался в кресло.
– Где он?!
– Вот…
Световой маркер, дрогнув, указал на вихрящийся сгусток полей в сфере волнового сканера.